Подхватывая его на руки, Артэм почти смеялся.

− Ты хорошо себя вел, Нор? – спросил он.

− Да, командир! – объявил мальчик. – Я ничего не натворил, никого не обижал и никому не выдал наших тайн.

Артэм поцеловал его в лоб и опустил на пол, чтобы разуться.

− Значит ты заслужил награду.

В проходе показалась Камилла.

− Ты как раз к ужину, − сообщила она.

Только эта Камилла была уже не той стройной, легкой девушкой, скорее это была исхудавшая женщина с тоскливыми глазами и мягкой, доброй улыбкой. Она посмотрела на мужчину и тут же скрылась, чтобы спросить уже из кухни:

− Ты надолго?

− Нет, дня на два, а там мне нужно будет отправиться в Шерд.

Он зашел на кухню и попытался стащить кусок пирога, но тут же получил полотенцем по руке.

− Что ты как маленький? – негодовала Камилла. – Сейчас будем есть нормально. Иди мой руки.

− А ты посмотришь мою рану? – спокойно спросил Артэм, корча рожицу маленькому брату, который посмеивался над ним.

− Что-то серьезное?

− Меня одержимый укусил, рана плохо заживает…

− Вот как ты только умудряешься?

− Ну, тайно работать сложнее.

Артэм лишь пожал плечами и вышел из комнаты. Камилла последовала за ним.

− Показывай сразу.

Как работник госпиталя, она всегда осматривала раны родственника.

Артэм же не спорил, относясь к ней как к союзнику и другу. Он сбросил плащ и рубашку, открывая следы зубов на плече. Сложно было представить, что так укусить мог человек. Глубокие следы покрылись черной коркой, от которой тянулись темные полосы по коже.

− Тебя на заражение проверили? – в первую очередь спросила она.

− Да, но можешь проверить еще раз.

Камилла отступила, чтобы достать нужные ей лекарства и бинты. В это время маленький Норас подскочил к брату и стал внимательно изучать рану.

− У-у-у-у, − протяжно проговорил он. – Страшно, но я все равно пойду по стопам отца!

Артэм сел на край дивана, усадил малыша к себе на колени и тихо прошептал:

− Само собой, ты ведь тоже сын Авелара.

Мальчик гордо поднял голову, чувствуя, что где-то за этими словами прячется нечто действительно великое.

− Правда, что ты в мои годы был уже послушником? – спросил он. – Почему мне нельзя?

Артэм вздохнул.

− Время другое, − проговорил он, − но я постараюсь заняться твоим обучением.

− Я уже много умею!

Мальчик вскочил, выбежал из комнаты и вернулся с деревянным мечом, чтобы долго показывать разные приемы, которым его научил старый экзорцист распущенного ордена.

Артэм смотрел на него и улыбался, понимая, что когда-то сам держал именно этот меч, что отец располагал свою руку поверх его детской ручонки и медленно, аккуратно направлял ее. Теперь же Артэму казалось, что порой в бою все так же невидимая рука ложилась поверх его ладони, чтобы сделать движения увереннее, а магию сильнее. Думая об этом, он даже не заметил, как Камилла обработала его плечо и закрыла рану повязкой.

− Ну, хватит, Нор. У тебя еще будет время все показать брату, а сейчас давайте есть.

С ней никто не спорил. Подобно самой обычной семье, они ели простую еду, пили чай и смеялись с выходок ребенка. Словно никогда не было ни битв, ни бурь, ни Тьмы. Вот только каждый из них знал, что борьба бесконечна, что новый тайный орден ничуть не слабее прежнего, а их дело остается правым, а главное, что где-то там, за гранью реальности, все еще есть черные глаза, которые следят за ними. Сильные руки по-прежнему сжимают меч, а белые волосы блестят в сиянии заклинаний Керхара. И совершенно неважно, во что будут верить все остальные люди вокруг этого дома. Неважно, что скажут власти и напишет история.

− Мы дети Авелара, − говорил Артэм брату. – Мы дети ордена Креста, мы экзорцисты по крови. Когда-нибудь ты по-настоящему поймешь, что это значит. Когда-нибудь ты увидишь Тьму в словах простых людей и Свет в черных глазах. Тогда ты и поймешь, за что мы сражаемся.

Мальчик спал и ничего не слышал. Он просто знал, что орден вновь существует только благодаря Рейнхарду. Мечник возглавил его после заточения Стенета. После Рейнхарда главой стал кто-то еще, и когда-нибудь орден возглавит его брат или он сам, потому что все в этом мире возвращается к справедливости – так ему сказала мама, а он поверил.