— Что за ерунду ты несешь? — Держать себя стараюсь, но на улице по прежнему ночь, на часах чуть больше трех и муж мой спит. Только я и этот маленький демон, который до безумия меня пугает.

— Я слышал, как папа тебя вчера спрашивал кто такая Аня? Так вот я знаю… — Кирилл запинается и в глаза мне смотрит. — Ты и сама об этом не знала, ведь так? — лицо мальчика озаряется догадкой.

Он пару секунд на меня смотрит, поднимает с пола рюкзак и поднимается наверх.

А я по стенке на пол оседаю и протяжно выдыхаю. Не понимаю я, что его слова значат. Столько загадок вокруг…

Всю оставшуюся ночь я ворочаюсь.

Обдумываю многое. Как жить теперь нам? Когда переезжать? В какой садик Янку устраивать? Как дети между собой поладят? Даже думать не хочу о том что будет между нами с Кириллом, если он Янку обижать начнет. А что будет со мной и Громовым?

Боже… Это все оказывается намного сложнее…

Сон укутывает меня только под утро. Сплю я крепко. Без сновидений.

Утром просыпаюсь от будильника. Раз я не работала будильник у меня установлен на восемь. Нам хватало с дочей этого времени, что бы в садик собраться.

Андрей уже уехал на работу.

Я встаю с постели и иду умываться и собираться домой. Быстро принимаю душ и натягиваю уже ненавистное белое, когда-то нарядное платье. Не люблю ночевать не дома, потому что вот так в одних и тех же шмотках почти сутки ходить то еще испытание.

На кухне застаю маму Андрея. Она завтрак мальчишкам накрывает. Те сонно в тарелках копаются.

— Ангелина, доброе утро. — Лидия Вячеславовна расплывается в счастливой улыбке.

— Доброе утро. — посылаю свекрови, теперь уже настоящей, ответную улыбку.

— Усаживайся завтракать. — Лидия Вячеславовна на стул мне кивает.

Я приземляюсь возле Кирилла. Он бросает на меня короткий взгляд. Сухо здоровается и есть продолжает. Странные у нас с ним отношения, конечно. Наедине мы кусаемся, а на людях сдержанные и вежливые. Меня дежавю посещает. Что-то мне эти отношения напоминают… С его отцом так же все начиналось. Видимо в громовской семье так всегда будет…

— Гелечка, а можно тебя попросить мальчишек в школу отвести? Света на собрание уехала. Серега с Андреем на работе. Мне надо… — делает паузу и смущенно вздыхает. — Ирину проведать. Там помочь надо…А мальчишки возятся с завтраком.

Я поднимаю смущенный взгляд на Лидию Вячеславовну.

— Я бы с удовольствием Вам помогла… Но… У меня прав нет. Я ездить не умею.

Мама Андрея смущенно улыбается. По плечу мне гладит.

Мне на телефон сообщение прилетает.

«У тебя даже прав нет, Блонди… А говоришь, что взрослая»

Я удивленно смотрю на Кира, он по-прежнему спокойно ест. Как- будто и не он пишет. Мне даже не по себе становится, как эти парни лицо держать умеют. Кирилл и его папа, имею в виду. А еще мне интересно, откуда у этого мелкого мой номер? И меня безумно удивляет тот факт, что шестилетний парень писать умеет.

— Я могу сходить проведать Ирину. Помочь медперсоналу. — Говорю и не верю своим ушам. На Кирюху короткий взгляд бросаю. Он напрягается. Нет. Я не хочу отомстить. Полезной хочу просто быть. Здесь и сейчас.

Но почти сразу же понимаю, что мое предложение- это перебор. Но Лидия Вячеславовна соглашается.

— Я быстро отвезу парней и тебя подменю, хорошо?

Я согласно киваю и чай отпиваю. Волнение в кровь выбрасывается. И зачем мне, беременной женщине, такой стресс?

Я дохожу до дома Светы на ватных ногах.

Почему-то я представляла себе жуткую картину: комнаты, пропитанные лекарствами, окна, плотно завешанные от солнечного света… Но ничего подобного. Моему взору открываются просторные комнаты с панорамными окнами. И у родителей Андрея и у Светы дом меньше нашего. Нашего… Звучит очень приятно.

Прохожу вглубь дома. Комната Ирины на первом этаже с выходом на террасу. Она занимает гостиную.

— Кто сегодня пришел ко мне в гости? — Я слышу слабый женский голос и замираю в двери.

Ирина поворачивается в инвалидном кресле.

На ней парик. Она красиво одета, но уже ничто не может скрыть того факта, что она не жилец. Бледное сухое лицо, впалые щеки, тоненькая фигурка, словно передо мною не человек, а фарфоровая кукла.

Брови ее летят наверх. Она слегка голову вперед наклоняет, словно меня разглядывает…

— Ангелина? — Она удивлена и растеряна. Но откуда она имя мое знает? Неужели Андрей обо мне рассказал? Или Света может? Хотя это не удивительно. Я же с сыном ее остаюсь. Она имеет право знать меня.

— Здравствуйте, Ирина… — Сама не знаю, почему задаю такой вежливый тон. Обычно он мешает общению. Границы устанавливает. Но… С незнакомым человеком всегда ведь общение на «вы» строиться.

— Как… Зачем ты тут? — Она немного хмурится и… о, Боже… Смущается. Я вмиг чувствую нас с Лидией Вячеславовной предательницами. Это жестоко. Я жена мужчины с которым она пять лет прожила. От которого сына родила.

Она не может знать, что я пришла сюда из добрых побуждений.

— Я помочь пришла… — запинаюсь. В горле от волнения пересыхает.

Она коротко кивает.

— Мне систему поставят сейчас. Надо будет последить за бутыльком. Потом поменять на другой, если медсестра вернуться не успеет, она все покажет. И за пульсом следить.

Я киваю и занимаю место на диване.

Через пару минут медсестра приходит и быстро управляется с системой. Второй раз за этой процедурой наблюдаю. Скоро сама справляться буду. Хотя… О чем это я?

Ирина долго по мне блуждает оценивающим взглядом. Потом закрывает глаза и засыпает.

А вдруг она умрет на моем дежурстве? Кирилл же меня возненавидит! Вдруг он подумает, что это я его маме на вредила? Я в этот миг проклинаю свою трусость и инициативность. Быстрее бы Лидия Вячеславовна пришла.

Вдруг мне становится так горько.

Закрываю глаза и слезы горькие глотаю. Стараюсь не всхлипывать, что бы Ирину не разбудить. Боже, Громов! Сколько твоих женщин мне в душу залезут? Почему я к ним так проникаюсь? Надо в руки себя взять. Лишь бы мама Андрея поскорее пришла.

Я не замечаю, как меня окутывает дымка сна.

Я вновь иду по заброшенной больнице. Слышу, как снизу доносится колыбельная.

Волки спят в глухом лесу,

мыши летучие спят на ветру,

одна лишь душа во тьме бредет,

нечисти страшную гибель несет.

Я спускаюсь вниз.

Захожу в ту самую жуткую комнату.

На ржавом столе с запекшейся кровью сидит Ирина. Возле нее мальчик лежит. Она его гладит и песню ему поет. Вдруг мальчик поворачивается и я в нем Митю узнаю. Черты его плохо помню, но понимаю, что он это. " Спаси моего сына" — говорит мне Митя.