Вернувшись из туалета, она, видит, что толстяка-негра, благодарение Богу, уже нет, но при этом нет и ее подноса, а заодно и сумочки! Ага, так значит, он еще и украл ее деньги. Она бросается к стойке и говорит кассирше: «Вы не видели, куда ушел этот толстяк-негр? Он съел мой обед и унес мою сумочку!» Кассирша говорит: «Сейчас вызовем полицию. За каким столиком вы сидели?» «Вон за тем!» — отвечает женщина. Она поворачивается и указывает на свой столик. Но то, что она видит, заставляет ее вскрикнуть: на столике, соседнем с тем, за которым они сидели с этим ужасным толстяком, стоит полный поднос, а на стуле лежит ее сумочка.

— Как это?

Умирая со смеху, Фанни повернулась ко мне:

— Просто сначала она села не за свой столик! Как раз это она ела обед негра, а не наоборот!

— А он при этом не сказал ей ни слова! Вел себя исключительно дружелюбно и улыбался все то время, пока она воровала его еду.

Эта женщина вела себя так же, как и все остальное человечество, Фанни. Оно всегда стремится переложить свою вину на других. Вот почему существует дьявол. Мы сами создали его потому, что нам так удобнее. А порой, когда под рукой не оказывается никого другого, мы возлагаем вину на Бога. Но на самом деле Бог похож на этого негра: он улыбается, когда мы едим его обед, но не мешает нам этого делать.

Как же Клэр Стенсфилд ухитряется есть? Глядя на нее, лежащую на больничной койке, трудно поверить, что этими своими разбитыми и распухшими губами она может удержать хоть соломинку.

Поскольку это моя история, позвольте мне еще один — последний — раз отклониться от темы и ввести в повествование это последнее важнейшее действующее лицо. Много времени это не займет — я просто расскажу, как мы с ней познакомились. За полгода до землетрясения.

Она была знакомой моего знакомого, который и дал мне ее телефон, заметив, что мы наверняка друг другу понравимся. Во время первого телефонного разговора она произвела на меня впечатление человека очень сильного и спокойного. У нее был высокий звонкий голос, лишь изредка в ее речи проскальзывала легкая шепелявость. Был воскресный полдень. Когда я спросил, что она делает, Клэр ответила: «Просто смотрю на дождь за окном». В дождливые дни она всегда снова чувствовала себя девчонкой.

— То есть как это? Слушайте, Клэр, нет, ну правда, чем вы заняты? Вот прямо сейчас? А прогуляться не хотите?

— С удовольствием.

С удовольствием! Никаких тебе там «Нуууу… даже не знаю» или «Подождите, сейчас загляну в блокнот» или еще какого-нибудь приторного сиропа, который нужно разбавлять и размешивать, пока он не превратится в «Хорошо». С удовольствием. Превосходно.

Мы встретились в кафе «Банни», поскольку дождь все никак не кончался, а заведение располагалось как раз на полпути между моей квартирой и ее. Узнать друг друга мы по идее должны были сразу, так как мне было сказано, что у нее красивая голова и вообще она выглядит, как девушка с картины Берн-Джонса[50]. Вы, наверное, и сами уже догадались, мне очень нравятся женские головки. Например, головка Фанни, даже во время землетрясения. И головка Клэр тоже. Но, на всякий случай, она добавила, мол, если я не узнаю ее по голове, то на ней будет еще и футболка с надписью «Крутой Прикид» — название магазина, где она работает. А перед тем как повесить трубку, она напоследок призналась, что очень волнуется перед встречей с самим Гарри Радклиффом. Мне ничего не оставалось, как ответить, насколько я сам взволнован предстоящей встречей с обладательницей столь прелестной головки.

— Привет, вы — Гарри? Не сочтете меня невежливой, если я сразу закажу чего-нибудь поесть? А то у меня целый день маковой росинки во рту не было.

Головка у нее действительно оказалась великолепной, причем больше всего мне пришлась по душе не ее красота вообще, а черты лица: энергичный подбородок, крупный рот и зеленые глаза, взгляд которых своей прямотой и строгостью походил на мост.

Начали мы с болтовни о нашем общем знакомом, о магазинчике Клэр, о моих зданиях. Заказала она шницель по-венски и бокал пива и один за другим отрезала от шницеля огромные золотистые куски, похожие на обвалянные в сухарях континенты. Несмотря на то, что жевала она как будто довольно неторопливо, шницель исчез раньше, чем я покончил со своим кофе и ватрушкой.

— А я так и не наелась. Что бы еще такое съесть?

— Думаю, лучше и дальше придерживаться жареного — как насчет грибов?

Она заказала жареных грибов, большую порцию салата из редиски, еще бокал пива и кусок шоколадного торта, такой большой, что под его тяжестью, наверное, пошел бы ко дну целый корабль.

В то время, почти сразу после развода, меня не особенно тянуло на женщин, но, наблюдая за тем, как Клэр Стенсфилд расправляется с едой, я все чаще задавал себе вопрос: если она так ненасытна за столом, то какова же она в постели?

— О чем ты сейчас думаешь? — Ее голос медленно просачивался из-под скопища бинтов.

Я взял ее за руку и мягко пожал.

— О нашей первой встрече — сколько ты тогда всего умяла. Мне было интересно, так же ли ты хороша в постели, как за столом.

— Но ведь я очень долго не позволяла тебе даже прикоснуться ко мне.

— Это точно.

Воцарилась тишина, какая бывает лишь в больничных палатах, — тишина ожидания, что все станет как обычно, тишина предавшего тела и тайной надежды.

— Я ужасно боялась, что надоем тебе со всеми этими своими страхами и ты уйдешь. — Она слегка пошевелилась под одеялом и один раз, поворачивая голову ко мне, даже застонала. — Но ты ушел как бы только наполовину, правда, Гарри? К Фанни.

— Давай сейчас не будем об этом.

— Хорошо. Тогда расскажи мне поподробнее о той нашей первой встрече. Интересно будет услышать о ней от тебя. И не выпускай, пожалуйста, мою руку.

— На тебе были те громоздкие тяжелые туфли и черное пальто, которое ты купила в Будапеште. Ты же знаешь, как мне нравятся женщины в тяжелой обуви.

Ее рука наощупь казалась сухой и прохладной. Обычно руки у нее были теплые, а зачастую даже слегка влажные. Теперь же у нее была только одна рука. А то, что осталось от второй, стянутое бинтами и сведенное болью, сейчас было скрыто одеялом. Когда разразилось землетрясение, Клэр мчалась на мотоцикле по Сансет-бульвару и одним из толчков ее швырнуло на грузовик. В последний момент она все же успела прикрыть лицо рукой. Это ей удалось, но руку чем то зацепило.