— О чем ты так напряженно размышляешь? — хрипловатым голос интересуется Валиев. — Не надо бороться против меня, Мира. Надеюсь ты помнишь, что должна мне? Если бы я не приехал в дом Депутата, тебя бы поимели там, возможно самым бесцеремонным образом.

Краснею, внутри снова закипает ярость.

— Так я теперь должна тебе, да? Как много? Во сколько ты оцениваешь свои услуги?

Руслан неожиданно резко поднимается на ноги, я отскакиваю испуганно, и оказываюсь прижатой к полке с книгами. В лопатки больно впивается дерево, Валиев грубо стискивает пальцами мой подбородок.

— Для начала научись усваивать информацию. Я могу показаться тебе милым и добрым чуваком, который стерпит любые твои выходки, но это не так. Лучше подумай о том, что из-за тебя погиб хороший парень. Ему было всего тридцать и у него была жена. Которая сейчас на грани самоубийства.

По телу пробегает дрожь. Руслан отпускает меня, обхватываю себя руками, оставаясь на месте. Чувствую полную беспомощность.

— Я не знаю как мне искупить эту вину, — говорю с болью.

— Ты не виновата. Я неправильно оценил ситуацию. Но теперь ты знаешь ставки. Так что советую быть осторожнее и мудрее. Не показывать свой норов.

— Хорошо… Что я должна делать? Объясни как следует, не урывками, типа «ты будешь жить здесь, сколько не знаю».

— Я действительно не знаю. Поверь, мне все это не доставляет ни малейшего удовольствия. Мы с тобой изображаем пару. Ходим в рестораны, на шопинг, на вечеринки. Поверь, меня самого тошнит, когда говорю об этом.

— Как долго?

— Надеюсь, не очень. Может месяц. Или два. Потом устраиваем ссору напоказ, чтобы Депутату сообщили об этом. Я помогаю тебе свалить в столицу. Или на Мальдивы. Куплю билет куда только пожелаешь.

— И вздохнешь с облегчением? избавишься от головной боли?

Почему мне так горько произносить эти слова? Потому что в глубине души хочу, чтобы было иначе. Чтобы все по-настоящему. Не фиктивно. Боже, как можно быть настолько идиоткой?

— Да, Мира, мне точно полегчает, — отвечает Руслан после длинной паузы, окинув меня ироничным взглядом. — Будь послушной девочкой, иди к себе в комнату. Тамила приедет где-то через час, обед — через два.

— Кто это?

— Тамила? Моя домработница. Она ведет все дела по дому. Позже познакомлю вас.

Выходим из кабинета. Руслан вдруг снова становится очень отстраненным, его мысли далеко. Отвечает на сообщения на телефоне.

— Тамила принесет тебе все необходимое. Уже этим занимается. Но если что-то забудет, напиши ей список, — добавляет, когда снова оказываемся возле комнаты, которую он определил мне.

— Спасибо, — выдавливаю, входя и оглядываясь.

Довольно широкая кровать, туалетный столик, шкаф.

— Ванная за смежной дверью. В подвале есть бассейн. Ты вроде раньше любила плавать.

— Да, меня это успокаивает.

— Мои люди будут внутри и снаружи. Постарайся одеваться прилично. И не стоит заигрывать с ними.

— Да с его ты вообще взял… — восклицаю, возмущенная его словами.

На самом деле в моем прошлом есть такие неприглядные поступки. Иногда я играла с парнями, работающими на отца. Не знаю зачем. Позлить его. Или Таира. Или просто выплеснуть ярость. Я кокетничала с охраной, играла в роковую женщину, не представляя, что это такое. Дурой была, девчонкой без тормозов.

Руслан имеет право предупредить меня об этом.

Он не продолжает спор. Просто закрывает за собой дверь.

А потом поворачивает ключ в замке.

Оглядываюсь в поисках ключа.

Ничего.

Может быть, мне повезло, и он не запер меня. Бросаюсь к двери, дергаю за ручку.

Бью кулаками по этой преграде.

— Сволочь! — пинаю дверь и кривлюсь от боли.

***

Заперта я была недолго. Час пролежала бесцельно пялясь в потолок, когда снова услышала звук ключа.

— Здравствуйте, можно?

Невысокая полная темноволосая женщина представляется Тамилой. У нее в руках четыре пакета.

— Руслан попросил купить одежду, я на свой вкус выбрала. Тут немного. Самое необходимое. Позже он отвезет вас по магазинам.

Угу. Будет водить как собаку на веревочке.

— Спасибо за одежду. Я бы хотела принять душ, раз уж теперь у меня есть шампунь и зубная щетка.

— Кушать хотите? Я быстро приготовлю.

— Может быть через час. Вы меня запрете?

— Нет, ну что вы. Руслан сказал, что вы можете ходить по дому, только на улицу пока не выходите. Он вернется к ужину.

Отлично, значит надо поесть до его возвращения. Не хочу видеть его сегодня. Да и вообще не хочу…

Заглядываю в пакеты, разбираю купленные вещи. Из одежды странный выбор — блузка в горох и длинная темно-серая юбка. Я буду похожа на монахиню, но мне не хочется обижать Тамилу, которая старалась и покупала это. Затягиваю волосы в высокий хвост, спускаюсь вниз. Без труда нахожу кухню, на которой кипит работа. Тамила и еще одна женщина, лет шестидесяти, пекут пирожки. На плите все занято, скворчит, кипит. Запахи — обалденные.

— О, как вам идет, — глаза Тамилы довольно вспыхивают. — Впрочем, такой красавице что угодно будет к лицу. Мы с мамой так рады, что наш хозяин решил наконец остепениться.

— Почему вы так решили? — спрашиваю резко.

— Ну как же… Он никого не селил в дом. Приводил — бывало.

Пожилая женщина толкает Тамилу в бок, и та замолкает.

— Ох и правда, что-то я разболталась. Садитесь, Мира. У нас много вкусностей, чем вас порадовать?

Я провела на кухне больше часа. Компания женщин была шумной, но очень душевной, я по-настоящему отдохнула морально. Подумала даже, что может быть, мой плен будет не таким уж невыносимым. Меня очень вкусно накормили, я выбрала из предложенного свежий салат и кусочек куриного филе в кляре.

Тамила ворчала, что я ем как птичка. У нас сразу установились легкие дружеские отношения, что очень радовало.

Робко спрашиваю у Тамилы разрешения позвонить и к моему огромному удивлению, всплеснув руками, женщина выдает мне новый мобильный.

— Хозяин сказал вам отнести, а я забыла, дурная голова. Он сказал, вы потеряли сумку, поэтому купил вам новый аппарат.

Не могу поверить своему счастью! Это уже совсем не похоже на плен. Теперь, когда есть связь, чувствую себя совершенно иначе. Даже запер меня Валиев скорее всего, чтобы поиздеваться, поиграть на нервах.

Тороплюсь в свою комнату, ликуя. Правда хорошее настроение сменяется крайним удивлением.

В телефоне записан номер. Один единственный: