— До отлета десять минут! — выкрикнула она, направляя меня к терминалу. — Я взяла бизнес класс. Уже зарегистрировалась. Быстрее.

Я с трудом понимала, что говорят люди вокруг, что они хотят. Сама я говорить уже не могла. Как провезла меня Мартин в самолет — не знаю. Как мы летели — тоже.

— Просыпайся, мы в Париже, — голос Мартин выдернул меня из тягостной мучительной бессознательности.

Я еще жива? Очень странно. Я перевела взгляд на Мартин.

— Спасибо, — прохрипела непослушным голосом, — ты спасла меня.

— Расскажешь? — женщина кривовато улыбнулась. Пассажиры проходили мимо, торопясь выйти из самолета, я же сидела, укутанная пледом, и мне было тепло, хорошо и спокойно. Я избежала смерти, я снова живу. Непередаваемое ощущение. Ничего не болело, тело наполняла приятная ленивая истома.

— Может быть, когда-нибудь, — ответила я расслабленно и добавила через время, — как ты объяснила стюардессе мой вид?

— Сказала, что ты летишь в Париж на пересадку сердца и тебе нужен полный покой, — ответила Мартин со смешком. — Еще был вариант беременность, но его я оставила про запас.

— Ты молодец, что бы я без тебя делала, — чмокнула я женщину в щеку. Меня переполняла безмерная благодарность. — С сегодняшнего дня наш дом Париж. Как мы будем работать с агентством?

— Придумаем как, — отмахнулась Мартин, — ты у них самая востребованная модель. Не сомневайся, они пойдут нам навстречу.

* * *

Странно, но теперь Джорджу снилась не Лаура, а загадочная сеньорита Симпсон. Во сне она входила к нему в комнату, садилась в кресло и молча смотрела. Пристально, внимательно, настороженно. Ее лицо скрывали тени, падающие от широкополой шляпы, а фигуру окутывала таинственная дымка. Джордж пытался разглядеть ее глаза, губы, волосы. Ему казалось, что важнее этого ничего нет. Но, как бывает только во сне, память играла в прядки, и разгадка ускользала.

Он быстро разделался со всеми делами, запаковал вещи и покинул Испанию, потому что в последние дни от дамочки житья не стало — она преследовала его везде. Он начал обращать внимание на бигборды, выискивая ее лицо. На витрины магазинов с ее изображением. Полное сумасшествие. Даже однажды купил модный журнал, чего с ним никогда не было. Его потрясло, что модель звали так же, как и его картину — Лаура. Конечно, Джордж понимал, что Лаур на свете великое множество, и это совпадение было одним из многих. А, может быть, она хотела купить полотно, потому что девушка была ее тезкой? А что? Предположение не хуже и не лучше других.

Долорес должна была проследить за отправкой багажа, убраться в доме и передать ключи агенту по недвижимости. Дальше — не его забота.

Париж встретил Джорджа мелким холодным дождем. Мокрый асфальт шуршал под колесами машины. На дорогу из Барселоны до Парижа ушло два дня. Когда-то давно, после университета, он нашел прелестную квартирку на улице Грез, на последнем этаже, под крышей. Сначала он ее снимал, потом купил на свой первый гонорар. Джордж любил Париж, особенно ранней весной. Он часто сюда приезжал, когда нужно было вдохновенье. Приехал и сейчас.

Личные вещи отправили самолетом. В том числе и пустое полотно, которое повесил вор на месте украденной «Лауры». Вполне возможно, он напишет роман о ней. О картине, которая загадочно исчезла из его кабинета. Пока в голове Джорджа были всего лишь кое-какие общие зарисовки. Но он знал, со временем они обрастут событиями, персонажами, сюжетными поворотами, словно песчинка перламутром, и превратятся в роман.

Удивительно было то, что вскоре после переезда ему позвонил отец и предложил встретиться. Если бы об этом узнала Изабелла, она бы была в восторге. Но она уже не узнает. Джордж согласился пообедать в одном из отелей семьи Олдриджей в Париже, завтра, в шесть вечера. Он был растерян и немного испуган. Даже позвонил брату, чтобы узнать, не случилось ли чего. Не заболел ли отец, не разорились ли они. Очень странно было осознавать, что упрямец сам сделал первый шаг. Не иначе, как он уже при смерти. Но Кевин заверил, что все в порядке, и отец так же бодр, как обычно.

— Я слышал, ты развелся? — Джон Олдридж старший как ни в чем не бывало хлопнул сына по плечу.

Джордж удивленно моргнул. Десять лет они не разговаривали, а сейчас отец вел себя так, словно расстались вчера.

— А ты так и не познакомился с Изабеллой, — ответил Джордж.

— Как оказалось, незачем, — фыркнул отец. — Твоя мать сказала, что Изабелла похожа на хищницу, а я доверяю ее суждениям.

— Но мне мама говорила, что она похожа на тебя.

— Так я тоже хищник, — расхохотался отец.

У него было прекрасное настроение. Он заказал стейк, салат, гренки, десерт и бутылку Бордо до кучи. Джордж подумал, что если бы у отца были проблемы с сердцем, он бы столько не ел.

— Чем обязан встрече? — поинтересовался он, когда принесли первое блюдо.

— У меня не так уж много сыновей, чтобы разбрасываться ими, — ответил Джон Олдридж весело, отрезая от стейка огромный кусок, — а ты повзрослел…

Джордж усмехнулся. Если для отца повзрослеть, это значит жениться и развестись, то он ничего не понимает в его характере.

— Если ты не собираешься бросать свои газетенки, — продолжал родитель, Джордж поморщился, отец в своем репертуаре, — то придется мне смириться с твоим выбором. Должен же кто-то из нас быть умнее?

— Упрямство у нас в крови, — буркнул Джордж, а сам подумал, что отец, конечно, считает себя более умным. Что ж, он целиком прав.

— А на самом деле Карлотта заставила меня прочитать твою «Игру пешкой», когда я неделю лежал в постели. И она мне понравилась.

Джордж вскинул голову. Значит, интуиция его не подвела! Отец все-таки болел.

— Ты обследовался в больнице? — обеспокоенно спросил он.

— В какой еще больнице? — отмахнулся Джон Олдридж. — Обычная простуда. Немного покашлял и все. Так вот. Я прочитал твою книгу и могу сказать, что ошибался насчет тебя.

Джордж смотрел на отца. Упрямое, жесткое лицо, знакомое до мельчайших деталей, очень похожее на его. Как писатель он мог бы охарактеризовать его так: выразительное, мужественное, обладающее притягательной магнетической красотой. Он словно смотрел на себя в зеркало. Отец не основывал империю Олдриджей с нуля, он получил богатство от своих предков. Всю жизнь рьяно приумножал его и лелеял. Три поколения шли по проторенной дороге. Джордж хотел выбраться из этой колеи. Стать другим. Доказать, что он сможет достигнуть богатства и славы сам, по-своему.

— Я всегда признаю свои ошибки, даже если они идут в разрез с моими правилами, — произнес весомо отец, — просто на эту понадобилось больше времени. Ты действительно умеешь писать. Я даже прослезился в одном месте.

— Значит, я могу строить жизнь по-своему? — улыбнулся Джордж.

— А то ты этого не делал последние десять лет, — хохотнул родитель. — Ждем тебя в замке через неделю на дне рождения Марти. Кстати, у него появилась девушка.