— Значит, по нашим воровским законам жить собираешься?

— Здесь — да, а на воле — нет.

— Так не бывает, — покачал головой «смотрящий».

— Бывает, — твердо ответил Антон. — Я пробовал.

— Получилось?

— Не очень.

— Тогда беса не гони и слушай, что тебе старшие говорят… Котовас! Шконарь свой освободи!

Блатные еще не приняли Антона в свою среду, но уже оказали ему знак внимания — выделили ему если не самое почетное, но близкое к тому место. Это был хороший знак, но до полного признания еще далеко…

Тюрьма не прибавляет здоровья, зато продлевает жизнь. Звучит противоречиво, но это правда. Во всяком случае, Антону так сейчас казалось. Время в камере течет очень медленно, даже нудные лекции в институте проходят быстрее. Год, проведенный в тюрьме, — это как пять лет на воле. Провел десять лет за решеткой, считай, пятьдесят лет прожил…

— Касталь! — позвал Антона «смотрящий», и вялотекущий ход мыслей оборвался.

Коротай сидел за столом и о чем-то думал, пальцем перебирая свои желтоватые седины. Спина у него больная, трудно ему лежать, да и в тюрьме вроде бы положено сидеть.

— Антон, у меня тут к тебе вопросы появились, — не глядя на него, сказал он.

— Слушаю тебя, Юрий Павлович.

— Ты говоришь, что завязал с нашими делами, в науку ушел, а менты тебе две кражи шьют.

— И что? — нахмурился Антон.

Откуда у Коротая появилась такая информация, вопрос, конечно, интересный, но сейчас нужно было думать о том, чтобы не завраться.

— Значит, не одну ты хату после отсидки выставил…

— Ну, было. — Что было, сколько раз, с каким наваром — на этот счет Антон распространяться не стал.

— А говоришь, завязал.

— По случаю было. Так, нервишки пощекотать…

— А кому ты на «общак» отстегивал?

Именно этого вопроса и ожидал сейчас Антон. Ожидал и боялся.

Нет, никто не осудит его, если он зажимал от братвы добычу. В конце концов, ни в каком сообществе он не состоял, обязательств ни перед кем у него не было. Но все-таки это «косяк», поставивший крест на его блатной карьере. Нет, его не прельщали воровские высоты, но ведь надо было чем-то заниматься на зоне, к чему-то стремиться.

— А что такое, Юрий Павлович?

— А тебе непонятен вопрос?

— Да нет, мне непонятна его постановка… Разве я не отстегнул тебе на «общак»?

Деньги у него были. Карина еще в КПЗ ему занесла, а он сумел пронести их с собой. И деньгами воровскую кассу пополнил, и продукты не зажал.

— Нормально все. И «дачки» каждый день… Конкретные «дачки». Кто тебя так «подогревает»?

— Баба моя.

— Она что, дочь Рокфеллера?

— Нет, скорее, дитя улицы… Ты будешь смеяться, но моя Кара заправляет реальными делами.

Не было у него желания рассказывать про Карину, но сейчас появилась возможность увильнуть от прямого вопроса. Коротаю интересно будет послушать, может, и забудет он о своем разборе. А если не забудет, то его можно в полуправдах запутать.

— Что за дела?

— Рэкет, «крыши», все такое… Три бригады под ней: две Тяжмаш держат, одна Подвойск. Может, слышал?

— Спортсмены?

— Что-то вроде того.

— И над ними баба?

— Вот я и говорю, что ты будешь смеяться. Хотя это и не смешно.

— Не гонишь?

— Закинь «маляву», узнай…

— Кому закинуть?

— Сухарю, он за Подвойском смотрит. Его короновать должны…

— Сухарь? Короновать?.. Ну-у…

Не знал Коротай про Сухаря, не слышал, но признаваться в этом не торопился. Он же человек уважаемый, а потому все про всех в подлунном мире знать должен.

— Кара ему на «общак» отстегивает.

— Ты с ней работаешь?

Антон готов был ответить «да». У него завтра свидание с Карой, и он успеет обо всем договориться: она подтвердит его слова, если воры закинут к ней удочку насчет него. Да, он работал с ней, через нее деньги шли в «общак». Вроде бы и неправда это, но ведь Карина положила с его денег пятьдесят «штук» в общую кассу. Это и есть полуправда, если не уточнять, в какой именно «общак» уходили деньги…

Но не успел он ничего сказать. Дверь в камеру вдруг открылась, и вертухай потребовал Антона Кастальского на выход…

Поистине, Карина фантастическая женщина. Сначала секс в камере предварительного заключения, теперь такое же счастье в помещении для допросов. И снова ураган страстей и полное затмение разума…

— Ты сумасшедшая, — проговорил он, глядя, как она оправляет юбку.

Обычно Карина носила брюки, но сейчас на ней деловой костюм с юбкой. И даже очки без диоптрий. Ну да, она же адвокат, у нее даже удостоверение есть… Только за такое удостоверение и адвокатский ордер она сама могла оказаться за решеткой, ведь и то и другое — чистой воды «липа».

— Ты же видишь, ради тебя я готова на все… — улыбнулась она, занимая свое «рабочее» место. — Присаживайтесь, гражданин Кастальский, нечего здесь передо мной маячить.

— Ну и что мне может предложить защита?

— А ты в ней нуждаешься?

— Если серьезно, то мне очень нужна твоя помощь, — тихо произнес он.

— Можешь говорить громче, нас не слушают.

— Ты уверена?

— За деньги можно многое. Но не все — вот освободить никак не получается. Но громче говорить можешь…

— Сухарь где?

— Сухарь?.. Там, где и был…

— Отстегнуть ему надо.

— За тебя.

— За меня.

— Что случилось? — нахмурилась Карина.

— Да так…

— Братва наехала? За то, что на «общак» зажал?

— Э-э…

— Я так и знала.

— Что ты знала?

— То, что добром это не закончится… Был у меня один момент, ну, да ладно… Сильно наехали?

— Да пока только начали…

— Скажи, пусть пишут письма Сухарю. Я с ним уже все решила… Знала, что так и будет, поэтому все решила… В общем, Сухарь отпишет, что ты через него на «общак» отстегивал. Или не было такого? — улыбнулась Карина.

— Э-э… Было.

— Не надо экать. Смотри вперед бодро и уверенно.

— Но как ты догадалась?

— Говорю же, был момент, — уклончиво ответила она.

— Что за момент?