Про проституток обычно пишут, что это грязные твари, или, наоборот, превозносят доброту их золотых сердец, но наши бьюттские девушки были самыми обычными людьми, и если заранее не знать, чем они занимаются, то никогда об этом и не догадаешься, – ни вызывающей одежды, ни вульгарного макияжа. Сказать по правде, мы с Виппи Берд красились больше, чем Мэй-Анна, вот разве что она всегда любила яркий маникюр.

Но за городом мы встречались с ней еще чаще, чем в городе, и как раз во время одной из таких случайных встреч нам с Виппи Берд довелось оказаться подружками невесты на их с Бастером свадьбе. Конечно, это не была настоящая свадьба, но для бедняги Бастера и это было счастье.

Однажды вечером Пинк и Чик повели нас с Виппи Берд в «Коричневую кружку», куда буквально через несколько минут после нас впорхнула Мэй-Анна с еще одной девушкой, а вслед за ними вошли Бастер и Тони. Бастер только что выиграл очередной бой в зале «Рыцари Колумба», и сейчас они с Тони гуляли. Видно было, что Бастер в прекрасном настроении, а это в последнее время с ним бывало нечасто. У стойки бара все они добавили еще по стакану – а для чего еще приходить в подобное заведение? – а потом подошли к нам.

– Сегодня Бастер Миднайт выиграл свой двухсотый бой, – объявила Мэй-Анна заплетающимся языком.

– Да ну, у меня не было столько боев, – удивился Бастер.

– Ты забыл Стеннера Свиное Рыло, – ответила Мэй-Анна, которая была пьяна в стельку. – Кроме того, сегодня день рождения Бастера Миднайта, и мы должны отпраздновать это особо.

– Но мы уже празднуем, – возразил он.

– Нет, Бастер, я хочу, чтобы это была особая ночь. Как тот день в «Финлене».

– Уже половина двенадцатого ночи, – сказал он.

– Неважно, я хочу заказать торт. Или нет! Я сейчас пойду в пекарню Геймера и сама его сделаю.

– Пекарня уже закрыта, Мэй-Анна, – сказала я.

Мэй-Анна минуту вращала глазами, потом сказала, обращаясь к Бастеру:

– Ну ладно. Раз здесь не «Финлен» и праздничного торта нет… Чего ты хочешь больше всего на свете?

– Известное дело – жениться на Мэй-Анне Ковакс, – сказал Чик, и мы все засмеялись.

– Здесь нет никакой Мэй-Анны Ковакс, здесь Марион Стрит, – сказала Мэй-Анна.

– Согласен на то, что есть, – ответил Бастер.

– Тогда мы женимся прямо сейчас. Пинк будет священником, Тони – другом жениха, а вы обе, – сказала Мэй-Анна, показывая на нас с Виппи Берд, – вы будете подружками невесты.

Тони объявил, что все посетители кафе приглашены на свадьбу; народ оживился, предвкушая развлечение, а он принялся организовывать зал – сдвигать столы и расставлять стулья так, чтобы посередине образовался проход для молодых и свадебной процессии. Один из столов, поставленный на оркестровый подиум, должен был изображать алтарь, а белая с красной каймой скатерть служила алтарной завесой. Кто-то дал Мэй-Анне шарф из шифона, и она надела его на голову вместо фаты, а мы с Виппи Берд держали в руках букеты из бумажных цветов, которыми были украшены стены. Букеты все обросли пылью и паутиной, но Мэй-Анну это не заботило. Мы с Виппи Берд увели невесту переодеваться, между тем как Чик, забравшись на подиум, взмахнул рукой, словно дирижер, и приказал оркестру играть свадебный марш.

Они успели сыграть его пять или шесть раз, пока мы в женском туалете переодевали невесту, вернее сказать, раздевали, потому что мы просто-напросто оставили ее в белой атласной нижней рубашке, которая смотрелась на ней так же элегантно, как самое модное платье для вечеринки с коктейлем. Затем мы укрепили у нее на голове фату, вручили бумажный букет, и наша невеста была готова, хоть и стала больше похожа на монахиню.

Стоя рядом с Пинком, Бастер ожидал выхода невесты. К лацкану его пиджака был приколот цветок, вырезанный из открытки, а Чик и Тони стояли сзади, изображая друзей жениха. Потом мы с Виппи Берд вывели невесту к жениху, причем, как утверждает Виппи Берд, все трое едва держались на ногах, и встали как раз под большой деревянной кружкой, символом этого заведения, висевшей над подиумом, где сидел оркестр. Пинк, который никогда не бывал на свадьбах и не знал, что в этих случаях должен говорить священник, просто взмахнул рукой и объявил, что Бастер Миднайт и Марион Стрит отныне муж и жена. Публика аплодировала, а мы с Виппи Берд разбрасывали попкорн над головами молодых.

Потом Бастер на руках вынес Мэй-Анну из зала, усадил в свой новый черный автомобиль, и «молодые», оба вдрабадан пьяные, отправились проводить свою брачную ночь в номерах Нелл Нолан. Мадам Нолан, которая не усматривала во всей этой истории ничего забавного, хотя иногда позже, иронизируя, и называла Мэй-Анну «миссис Миднайт», заставила Бастера заплатить ей за всю ночь.

Вскоре после этой их с Бастером «свадьбы» Мэй-Анна отправилась в Голливуд, за что следует персонально поблагодарить президента Франклина Делано Рузвельта, который тогда был просто губернатором Рузвельтом и только еще баллотировался в президенты.

Его предвыборное турне включало и наш штат, Монтану, однако мы с Виппи Берд в тот раз были слишком молоды, чтобы голосовать, хотя следующие три раза мы голосовали именно за него. «Голосуй раньше и чаще» – было и остается девизом жителей Бьютта.

Его публичное выступление было назначено в здании городского суда, которым мы гордимся не меньше, чем вашингтонцы своим Капитолием, ведь обитые медью двери нашего суда впечатляют не меньше, чем бронзовый купол Капитолия, а зал весь облицован ярко-розовым мрамором. Около десяти тысяч человек, включая и нас с Виппи Берд, собралось, чтобы увидеть и послушать губернатора Рузвельта. Мы отпросились на работе и направились на вокзал встречать его.

«Вот он!» – воскликнула Виппи Берд, когда ей показалось, что он мелькнул в окне вагона-ресторана, но я ответила, что она говорит чепуху, ведь всем известно, что он едет в последнем вагоне. Однако Виппи Берд оказалась и на этот раз права: в тот момент губернатор как раз сидел в вагоне-ресторане и кушал яичницу с беконом, ее наблюдательность потрясла меня.

Многие годы спустя Мэй-Анна встречалась с Рузвельтом в Белом доме, куда была приглашена на обед вместе со своей подругой, знаменитой актрисой Фэй Эмерсон, которая была замужем за одним из его родственников. Тогда Мэй-Анна сказала ему, что помнит его приезд в Бьютт, который видела, когда была еще ребенком. Справедливости ради надо отметить, что насчет своего возраста она солгала, и вообще, стоило только ей отъехать от нашего города на десять миль, как ее возраст, словно по волшебству, начинал уменьшаться. Она сказала президенту, что была тогда на встрече вместе с двумя своими лучшими подругами и что нас троих в шутку прозвали «несвятая Троица», и мы с Виппи Берд до сих пор гордимся, когда вспоминаем об этом – ведь сам Рузвельт в Белом доме слышал о нас!

Тогда же Мэй-Анна познакомилась и с миссис Рузвельт, но та только пожала ей руку и сказала: «Рада вас видеть», так что миссис Рузвельт не успела ничего узнать про нас с Виппи Берд, если только мистер Рузвельт не рассказал ей после. А я думаю, даже лучше, что так вышло, потому что миссис Рузвельт была не дура и, конечно, поняла бы, что Мэй-Анна врет. Когда губернатор Франклин Делано Рузвельт отправился с вокзала в город в сопровождении кортежа автомобилей, мы с Виппи Берд все стояли на платформе, ждали Мэй-Анну, но она так и не пришла: у нее было слишком много работы, ведь с губернатором прибыла большая свита.