Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– От них не… – Даня с трудом сглотнул и едва не закашлялся. – Не больно.
– Понятно, – кивнула девочка, подошла к компьютерному столу и с силой щёлкнула на пробел. Видео замерло, комната давно не была такой тихой. – Не включай при мне больше.
– Нет, – пальцы хотели было выразить недовольство стуком, но вместо этого плотно сцепились на запястье девочки.
– Мне не нравится. Отпусти, – Мила яростно зачесала кожу чуть выше места, где её ухватил Даня, потом переключилась на дёргающийся глаз, всхлипнула и чуть не заплакала.
– Мне тоже не нравится, – выдавил Даня, отбивая пальцами свободной руки по компьютерному столу. – Включи.
Лиля переводила встревоженный взгляд с одного подростка на другого, не в состоянии вмешаться. То, что происходило, было выше её понимания.
Мила кое-как попала по нужной клавише, и только когда из динамиков вновь полился звук, Даня разжал руку. Девочка рванула назад, едва не споткнулась о стул и, оказавшись на безопасном расстоянии, энергично заскребла запястье.
– Я заберу с собой вещь. Какую ты мне отдашь?
Даня задумался, потом махнул в сторону настольного вентилятора. Мила рванула провод и выскользнула из комнаты. Лиля заметила, что на запястье девочки проступили розовые бороздки и крошечные капельки крови. Даня стучал пальцами и хмурился.
– Лилия, мне нужно с тобой поговорить, – послышался голос Милы из-за двери.
Лиля вышла. Девочка протягивала ей листок, вырванный из ежедневника.
– Здесь список. О чём можно с ним говорить.
Лиля внимательно прочитала: «Даниил», «мама», «папа», «каникулы», «музыка», «весна», «громкие звуки», «тихие звуки». Всё, о чём они говорили на мимолётных сеансах.
– Я не понимаю. Здесь же почти всё, что ему не нравится.
– Я возвела рамки. Купировала. Здесь больше не просочится, – пояснила Мила. – Но всё равно следи. Говори. Убирай звуки, если он разрешит. Теперь будет легче.
Остаток вечера Лиля проговорила с сыном. Он был немногословен и утомлён, но всё же отвечал на вопросы и даже сам что-то рассказывал. Изредка стучал, но это уже было не выражение недовольства, а нечто вроде средства защиты. Как Мила защищала себя от прикосновений и шума, когда чесала глаз или руки.
Диалог шёл хорошо, пока случайно не сместился за пределы списка тем.
– Мы за тебя переживали, я и папа. Уже не знали, к кому обращаться. Врачи, маги, экзорцисты – на всех отложили деньги…
Даня сжал губы в тонкую линию и застучал по столу. Комнату тряхнуло, словно старый лифт, достигший нужного этажа; с тумбочки соскочил метроном, беспомощно застучал маятником об пол.
– Извини. Отдыхай, Данечка.
Лиля, глотая слёзы не то радости, не то страха, подошла к тумбочке и вернула метроном на место.
– Заберёшь? Она просила забирать.
– Не сегодня. Отдыхай.
Лиля ждала завтрашнего вечера как чуда.
* * *
Роберт перестал называть Милу шарлатанкой на следующий день и вообще вёл себя тише воды ниже травы. Ещё через день Лиля решила, что улыбаться – как раз то, чего ей давно не хватало.
Царапины на руках Милы зажили через неделю. Ещё через неделю Даня разрешил выключать видео, но только во время лечения. Через месяц Мила вручила ему коробку с фломастерами и попросила выбрать цвет.
– Твой цвет. Понимаешь?
Она сидела напротив него, по другую сторону письменного стола, совершенно спокойная, даже вроде довольная. Даня вытянул синий.
– Теперь, если что-то не нравится, – бей не пальцами, а фломастером по бумаге. Готов продолжать?
Даня кивнул. Губы дрогнули, словно он попытался улыбнуться. Девочка улыбнулась в ответ. Лиля тоже улыбнулась, глядя на них. Никакая Мила не кукла – обычная старшеклассница, немного застенчивая, в гостях у одноклассника, ещё более застенчивого. Так это выглядело со стороны. В это можно было поверить. И это могло стать правдой. Но как же долго… Сколько таких дней им всем ещё предстоит пережить? Перестучать, перерисовать. Сейчас Даня выдерживал не одну процедуру, но всё равно дело шло слишком медленно.
– Дружба, – тихо проговорила Мила.
Даня моментально застучал левой рукой, но девочка, задержав дыхание, накрыла его руку своей и прижала к столешнице. Несколько секунд они молча сопротивлялись друг другу, а потом Даня застучал правой рукой, синие точки разбежались по альбомному листу. Стук прекратился, Даня с тревогой посмотрел на полчище точек.
– Теперь огради, – Мила отпустила его левую руку и энергично зачесала подёргивающийся уголок губ.
– Не терзай лицо.
Она нехотя послушалась. Даня прочертил несколько уверенных линий на бумаге. Тревога ушла с его лица, расправив небольшую морщинку, которая образовалась над бровями за последние полгода. Изрисованный лист перекинулся через пружину.
– Рукопожатие, – девочка подкрепила слова действием.
Даня, лишённый возможности стучать левой рукой, вновь застучал фломастером по листу. Очертил сам, без напоминания. Мила осторожно высвободила руку, занесла ногти над кожей, опустила, едва царапнув.
– Молодец. Похвала.
Даня спохватился, что не успел перевернуть альбом, лихорадочно откинул лист, едва не вырвав, застучал новый рисунок.
– Не устал?
Он покачал головой и отключил музыку на мобильном. Лиля почти кожей чувствовала тишину, воцарившуюся в комнате. Только большие настенные часы еле слышно обозначали ход секундной стрелки. Даня зашелестел листом, выжидающе посмотрел на Милу.
– Влюблённость.
Ещё картина.
– Поцелуй.
Ещё картина. Даня задумался, украдкой глянул на маму, перелистнул страницу в альбоме.
– Поцелуй, – повторил он и, перегнувшись через стол, мягко, всего на мгновение соприкоснулся губами с Милой.
Две картины – в альбоме синим фломастером и на развороте ежедневника ручкой. Едва ли не соскребая кожу, Мила выпорхнула из комнаты. Обуреваемая противоположными чувствами, Лиля проследовала за ней.
– Всё хорошо?
Мила застыла на корточках, с незавязанными шнурками в руках.
– Уже хорошо. Такой границы у меня не было. Извини. Я приду завтра. Хотя…
Она встала, забыв о шнурках.
– Шнурки, – вздохнула Лиля. – Не забудь завязать, а то упадёшь.
– Говори с ним почаще. Теперь, когда он сам может прочерчивать рамки, всё будет хорошо, – Мила всё же наклонилась зашнуроваться и закончила очень тихо, не поднимая глаз: – Я больше не нужна.
– Нужна, – Лиля наконец определилась со своими чувствами. – Приходи, Мила. Можно я тебя обниму?
– Можно, – не поднимая головы, после тихого вздоха.
Лиля осторожно присела рядом и обхватила её за плечи.
– Приходи, хорошо?
Девочка дважды кивнула, после чего ушла.
Лиля вернулась в комнату сына. Стучал метроном, отмеряя такт, а Даня неспешно наигрывал на гитаре «В пещере горного короля». По темпу немного проседало, но звучало в целом неплохо, учитывая, что последний раз он всерьёз брался за инструмент года два назад.
– Она обиделась?
– Нет.
– А ты?
– Тоже нет. Удивилась только. Дань, можно я загляну в альбом?
