Сразу же увидев необходимость корректировки этого курса, я начал вносить изменения, доводя то, что мы разработали в программе «Визит помощи», до следующего уровня. Вам знакома фраза: «Легче вымолить прощение, чем разрешение». Ну, это именно то, что я и сделал. Я расширил горизонты того, что мы называем «политкорректностью».

Программа «Визит помощи» и курс развития осведомленности находились под президентским контролем, поэтому количество участников и секторов, в которых мы преподавали, внимательно отслеживалось. Как-то на занятиях присутствовала заместитель министра образования (забыл, как ее зовут), когда я преподавал его в городе Фэрфакс, штат Виргиния. Я был в восторге от посещения курса человеком с сильным влиянием; однако этот энтузиазм быстро прошел, когда она в своем письме пожаловалась, что наш курс учил людей становиться атакующими, был разработан больше для военных, и поэтому непригоден для гражданского населения.

Теперь я не могу вспомнить точные слова из этого письма, но я точно помню, что в нем было несколько грамматических ошибок, в том числе — безграмотное написание слов. Тогда я понял: мой первый опыт общения с чиновником показал, что многие люди на руководящих должностях ничего не знают о том, что критикуют, и лишь немногим больше, чем ничего — о специальности, в которой они претендуют на роль эксперта. Поскольку я ушел из «морских котиков» всего за несколько лет до этого, мой единственный опыт работы с таким видом бюрократической некомпетентности относился ко времени работы в Службе авиационных маршалов, где правил эгоизм, а здравый смысл и рассуждения были в дефиците.

Позднее я увидел еще большую некомпетентность в руководстве ФБР, и прежде всего — в наших основных средствах массовой информации, где политические зануды и «эксперты», несмотря на отсутствие опыта, понимания или знаний, выступали без какой-либо конкуренции. Что касается СМИ, то общественность нередко настраивается на сообщение о терроризме в новостях и в зависимости от ситуации видит на экране журналиста, политика или бывшего высокопоставленного официального представителя, не имеющего никакого опыта в военных или полицейских операциях, анализе террористических атак или вопросах национальной безопасности.

Даже бывшие высокопоставленные чиновники, которых вы видите на экранах, в общей массе не были практиками, и, по общему мнению, не были ими и те, кто руководил нашими расформированными ныне правительственными агентствами. Чаще всего они просто административные служащие, которые получили свои должности через какой-то успешный специальный проект или с помощью связей в политических кругах. В следующий раз, когда вы увидите важное сообщение в выпуске срочных новостей, запишите имена выступающих и посмотрите, есть ли у кого-нибудь из них опыт работы в той сфере, события которой они анализируют. Не следует просто принимать в качестве всех необходимых вам доказательств титул «бывшего помощника министра внутренней безопасности» или «генерала». Посмотрите, как на самом деле они получили звание и что они сделали на этой работе. Чаще всего вы увидите нулевой опыт в нетрадиционной войне или целеполагании и, следовательно, нулевое знание или понимание того, что предлагать в конкретной ситуации, как реагировать на нее и как обращаться с имеющимися данными.

Важно отметить, что «Больше не овца» — это не книга жалоб, но я чувствую, что вам следует кое-что осознать: никто никогда не защитит вас лучше, чем вы сами. Как и в случае с любой другой профессией, группы быстрого реагирования (такие, как полицейские и пожарные) или защитники Родины — солдаты, моряки, летчики, морские пехотинцы, ФБР, ЦРУ, или АНБ — и даже политики, занимающие должность мэра, губернатора, конгрессмена, сенатора или президента, не оправдают предполагаемых ожиданий, и, если говорить о безопасности, они никогда не смогут полностью защитить вас. Они не могут рассказать вам, что было бы лучше для сохранения вашей жизни здесь и сейчас. Большинства из них не будет рядом, когда какой-либо конкретный сектор вашей жизни подвергнется нападению или повергнется в хаос, и они не смогут предотвратить развитие большинства ситуаций в мире из просто серьезных в по-настоящему трудные, особенно в вашей, именно вашей жизни. То, что они могут сделать — это рассказать вам о статистике, внести предложения о том, что делать после того, как что-то произойдет, и ответить после начала кризиса.

Вам, имеющим понимание того, как власти чаще всего дожидаются паузы после атаки, чтобы оценить степень безопасности для эффективной защиты, нужно постараться представить себя как атакующего и защищающегося, когда вы прочтете два следующих примера. Чтобы выявить уязвимости, на которых атакующие сосредотачиваются при планировании атаки, и то, как защищающиеся могут сосредоточиться на тех же аспектах для создания лучшей защиты, пощелкайте этот переключатель туда-сюда. При этом помните, что в обоих описаниях инцидентов рассказывается о настоящих атакующих, которые тщательно планировали свои нападения, формулировали комплексы атак и использовали их для выявления нескольких ошибок, полезных при эффективном нападении. Вы увидите, что ошибки, допущенные властями и ничего не подозревающими гражданами, были очень распространены и, к сожалению, по-прежнему практикуются как отдельными лицами, так и агентствами. Те атакующие знали это, знают это и современные злоумышленники. Кроме того, спросите себя, как вы реагируете на информацию в комплексе атаки с точки зрения атакующего, чтобы отследить все уязвимости и возможности использования тех же знаний для создания лучшей защиты.

До 1999 года вероятность нападения на школу в Колумбайне, штат Колорадо, практически отсутствовала. Действительно, вероятность нападения на любую государственную школу считалась настолько низкой, что власти по всей стране очень мало думали об обороне в школах, не мыслили с точки зрения того, кто может на самом деле нападать, как власти могут их идентифицировать, где, когда и каким путем кто-то может совершить такое нападение. Независимо от низкой вероятности, стопроцентная возможность атаки была признана, когда двое невменяемых тщательно спланировали и осуществили нападение на школу «Колумбайн» 20 апреля 1999 года.

Два старшеклассника, Эрик Харрис и Дилан Клиболд, убили двенадцать учеников и одного учителя, ранив еще двадцать человек, прежде чем покончить свои жизни самоубийством. Более года Харрис, лидер-психопат, и Клиболд, депрессивный последователь, работали над приобретением огнестрельного оружия, сборкой бомб и разработкой сложного плана нападения, который включал в себя комплекс атаки на школу и конкретные понимания критических зон, критических времен и уязвимостей, которые они могли бы использовать для проникновения в уязвимые места здания. Они уделили особое внимание путям входа и выхода для студентов в кафетериях и подходам, которые будут использоваться прибывшими сотрудниками служб быстрого реагирования. Самодельные бомбы были размещены во всех этих местах. К счастью, большинство из них не взорвались. Харрис и Клиболд подготовились: у них было 99 СВУ разной мощности, четыре единицы оружия и четыре ножа. Судя по дневникам обоих подростков, они уделили большое внимание отсутствию осведомленности и тому, что преподаватели, сотрудники и местные власти не предполагали возможности нападения на школу.