несмотря на интуицию, опасностью пальсирующую в висках, воля ее смята и отодвинута на второй план так, что при всем желании она не может сказать, как это произошло и почему она так легко это допустила.

Глава 39. Асмодей

Он знает, что девушку зовут Маша, но обезличенное Птичка нравится ему больше.

Пока она спала, Асмодей навел морок на слуг и низших демонов, отдал приказ накрывать на стол и поставил ищеек, чтобы докладывали о каждом ее шаге после пробуждения.

Истерить смертная не стала, что только упростило игру. Тест на разумность она тоже с блеском прошла, покинув оранжерею раньше, чем возмущенная вторжением дриада успела ее убить.

Демон делает глоток чистой похоти, со стороны так похожей на красное вино, и выдыхает, отпуская в сторону Жертвы легкое облачко томления. Щеки ее розовеют, но в остальном она держится достойно. У маленькой птички несгибаемая воля.

Упрямство заводит Асмодея, хотя он легко может использовать для соблазнения всю свою силу и разложить чистое тело смертной прямо здесь и сейчас на столе, и никакой самоконтроль ей не поможет.

Конечно, потом он так и поступит, но снала информация. Он должен узнать побольше о сестрах-суккубах.

- Спасибо, очень вкусно, - Маша слабо улыбается и складывает руки на коленях. - А от вас можно позвонить? - спрашивает, а у самой голос дрожит. Совсем чуть-чуть, но Асмодей улыбается коварно и качает головой.

- Прости, птичка, ни телефона, ни интернета в нашей глуши нет.

- Почему нет? - спрашивает спокойно, но глаза бегают. Потому что вслух говорит, да не то. Потому что боится.

Асмодей пожимает плечами и улыбается уже ласково.

- Не хотят вести. Два года с женой бьемся, но, говорят, не рентабельно.

Она откидывается на кресло, чуть слышно выдыхает. Маленькая птичка, поверила, что тут есть кто-то еще. Женщина. Жена. Так вы смертные думаете? Если мужчина женат, значит он найдежный? Ему можно верить? Глупая маленькая птичка!

- Хорошо вы вчера с подружкой погуляли, - Асмодей с удовольствием наблюдает за рождением стыдливой улыбки на ее лице.

- Я... не знала, что там будет... Варя обещала концерт Джонни...

Асмодей кивает. Варя значит. Варвара, то есть иноземка, чужестранка... прекрасное имя для подкидыша-суккубы.

- Вот так маленькие доверчивые птички и попадают в беду.

- Простите, но, - Маша мнется, раздумывая над чем-то, а потом смотрит Асмодею в глаза, и выпаливает на одном дыхании. - Мне неприятно, что вы зовете меня птичкой, хотя мы даже не знакомы. Меня зовут Маша и я хочу узнать ваше имя и место, где мы находимся. И хочу знать, как здесь оказалась... и мама и папа будут меня искать! - она запинается и уже тише продолжает. - Вызовите мне такси, денег у меня нет, но родители заплатят, обещаю...

Асмодей не слушает, что щебечет наивнаяптичка, но с упоением впитывает ее растерянность и страх, эмоции чистые и острые. Считывает неосознанное возбуждение, которое сам же и вызывает, и как легкую поволоку - ее чистоту. Невинность маленькой смертной птички.

Асмодея терзает голод. Он видит Жертву на столе, с запрокинутой головой и разведенными для него ногами. Слышит крики боли, переходящие в сладостные спазмы от его присутсвия внутри ее тела и первую кровь на белоснежной скатерти.

Испытывая собственное терпение на прочность, Демон продолжает допрос.

- А что же сестра Вари с вами не пошла? Две птички отправились на поиски приключений - жди беды. Три - уже есть шанс, что мозгли включатся раньше, чем начнутся беды.

Маша открывает рот, потом так же молча закрывает и через минуту выдавливает из себя.

- А... вы откуда знаете, что у Вари есть сестра?

Умная птичка. Он надеялся выведать имя второй суккубы, но она оказалась не так глупа.

Пока Асмодей раздумывает над ответом, подходит горничная и что-то шепчет ему на ухо. Обернувшись, Асмодей различает в холле фигуру Белиала и ровно в тот момент, когда демон появляется в дверном проеме гостинной, встает из-за стола.

Маша приглушенно ахает, таким страшным кажется ей гость. С минуту они с Белиалом разглядывают друг друга, а потом демон переводит взгляд на Асмодея.

- Кушай птичка, принесите ей десерт, - говорит он, бросая салфетку на стол, и мужчины выходят из гостинной.

Глава 40. Маша

Служанка ставит перед Машей десерт, но она на него даже не смотрит. Хозяин дома не называет своего имени, не представляет гостю, кормит ее, словно на убой...

Мужчина он, конечно, во всех отношениях приятный, но... разве это нормально? Почему с ним она ведет себя, как со старым знакомым, больше того - другом? Ни страха, ни беспокойства...

Кстати, о беспокойстве. А его гость? Он просто ужасен! С крупными чертами лица, мясистыми губами и маленькими глазками. И горой мышц - он вообще не похож на нормального человка в общем смысле этого слова.

Маша ловит себя на мысли, что опять думает о попаданках и тут же со злостью ругает себя. Не хватает еще впасть в маразм, когда, может быть, ее похитили и грозящая опасность даже отдаленно не напоминает любимый ромфант.

По спине ползут толпы мурашек и Маша оглядывается. У стены с камином стоит та самая пухлая служанка, что принесла суп и десерт. Смотрит как будто сквозь Машу, но она почему-то уверена, что просто так встать и уйти ей не позволят.

Маша берет в руки вилку и заставляет себя попробовать торт. Бесполезно, от нервов она утратила способность различать вкусы. Тогда Маша берет в руки стакан с водой, но потом передумывает и обращается к служанке.

- А можно мне колу?

Женщина замирает, словно Маша попросила ее не газировку принести, а решить сложное алгебраическое уравнение в уме. Потом медленно кивает и, бросив короткий взгляд в ту сторону, куда ушел хозяин дома, скрывается за противоположенной дверью.

У Маши есть минута, может две. Идти за служанкой, так же как и за мужчинами - чистое самоубийство. И что тогда остается?

Есть такое понятие как «топографический кретинизм» - это тяжелый случай, когда человек полностью дезориентирован в пространстве и не может самостоятельно проложить маршрут из точки А в точку В, не говоря уже о любых отклонениях от маршрута в точке С.

Маше повезло, с двеннадцати лет она занимается спортивным ориентированием, поэтому бежать решает через третью дверь, которая, конечно, уводит ее вглубь дома.

Стараясь, чтобы солнце в