Если мама узнает, как я провела первый год самостоятельной жизни, она не вынесет. Папа не оправится до конца дней. Сейчас я отчётливо понимаю, что от погружения в большую бездну меня спасла удача – ни разу за целый год мне не попался извращенец, не предложили наркотики или палёный алкоголь. Откровенным чудом я избежала венерических заболеваний.

Стоя на пороге отчисления из института, я впервые задумалась о собственном будущем. Красота – прекрасно, вот только за целый год она принесла мне лишь череду мужчин, имён которых я частенько не помнила, и нагрузку на печень.

Если ставить на внешность, то по-крупному – решила я, тем более, предложения стать содержанкой уже поступали. Я морщилась при одной мысли, что придётся хранить верность какому-то жирному пятидесятилетнему пню. Меня откровенно тошнило, когда я представляла будущее существование, но всё равно это было лучше, чем вернуться в посёлок и главное – смотреть на счастливую высокомерную Головановскую морду. Лучше семидесятилетний депутат с отсутствующей потенцией, чем это!

Тогда-то Алёна познакомила меня с Вадимом – сыном ректора института, из которого меня отчисляли. Вадим заканчивал четвёртый курс бакалавриата, поступал в магистратуру, имел чёткий план на ближайшие десять лет, финансовую стабильность, влиятельных в Иркутске и области родственников. К тому же, обладал привлекательной внешностью.

Естественно, мне не составило труда понравиться парню. Довольно быстро мы перешли черту, самым сложным оказалось то, что пришлось принять горизонтальное положение в трезвом состоянии. Зажатость и бревнообразность Вадим счёл признаком неискушённости или травмирующего опыта.

Проблемы с институтом решились, на следующий год я не пропустила без уважительной причины ни одной лекции, устроилась работать администратором в дорогущий салон красоты и в фитнес-клуб. Моя внешность служила одновременно визитной карточкой и рекламой заведениям, где я трудилась. Бонусом мне шли хорошие скидки, бесплатные процедуры или занятия.

Я увлеклась инстаграмом – благодаря внешности на меня подписывались, смотрели фотографии, но становиться блогером я не хотела – снова всё упиралось в размер груди и упругую задницу, я же хотела, чтобы во мне видели человека. Не самого хорошего, совершившего множество ошибок, точно не самого умного, но человека! Неожиданно для себя я нашла то, что впоследствии стало приносить мне доход – реклама.

Я рекламировала страницы других людей, личную превратив в уютный домашний аккаунт для своих. Миллионы не зарабатывала, частенько моего дохода хватало лишь на оплату коммунальных платежей и скромное питание, остальное ложилось на плечи Вадима, но я была свободна в передвижениях и главное, не зависела от собственной внешности. Моих клиентов, даже если это были мужчины, не интересовал размер моей груди, они приходили в надежде получить отклик от таргетинговой рекламы.

Жизнь рядом с Вадимом мне нравилась, и вот, прямо на экране телефона всё превращалось в прах. Он обманывал меня, изменял с моей лучшей подругой. Мир, собранный по кирпичику, рушился на моих глазах, единственное, что я могла – уставиться в одну точку, стирая горячие слезы со щёк.

Как я оказалась в объятьях Коли, не помнила, кажется, шлёпнулась на пятую точку прямо у цветущей клумбы, оттуда меня и оттащил брат, собирая большими ладонями слезы. Чувствуя себя обиженным ребёнком, я тыкала в экран телефона, показывая результаты своего расследования, жаловалась старшему брату, будто он мог решить проблему, развести руками горести, избавить от гнетущей, сжигающей обиды.

Вадим изменил мне. Изменил! Сидел на боковине перевёрнутой лодки в компании наших друзей, рядом примостилась Алёна, он обнимал её. Обнимал! Совершенно, абсолютно не по-дружески! Если у них ничего не было, то сегодня ночью обязательно будет, и какая разница, было или нет – вот он, сидит рядом, ловит её взгляд, переплетает ладони. Что это, если не измена?!

Не обращая внимания на совершенно растерянного Колю, нервное хлопотание мамы, вздохи Нюты, грозное сопение отца, я продолжала разводить сырость и жалеть себя. Время от времени хватала телефон, порывалась купить билеты в Иркутск, заявиться нежданным гостем на базу отдыха, показать всем, где раки зимуют, а потом снова заходилась в слезах, понимая всю тщетность планов мести. Приеду, увижу своими глазами, разве что-то изменится?!

Когда появился Голованов, я не уловила. В его присутствии пришлось брать себя в руки. Очевидно – этот человек не способен и на толику сочувствия, моих слез он точно не дождётся. Я умылась ледяной водой, нанесла макияж, переоделась – шорты и кроп-топ в бельевом стиле пришлись кстати – и отправилась к Нюте на кухню, помогать нарезать салаты.

– Кто позвал Голованова? – первым делом спросила я.

– Сам, – отмахнулась Нюта. – Знаешь, мне кажется, он из-за тебя приехал, – прищурившись, продолжила она. – Позвонил Коле, тот снял трубку, а ты рядом ревёшь. Через полчаса примчался!

– Ерунда, – озвучила я, подумав, что, конечно же, примчался – посмотреть на меня разнесчастную. Поглумиться, поржать от всей души, порадоваться. Сочувствия от Голованова ждать не приходилось.

– Иди, отнеси ребятам. – Нюта со вздохом передала мне ёмкость с оливковым маслом, перемешанным с приправами. – Скажи Коле, чтобы шёл сюда. Мне помощь нужна.

Ребята – Коля и Глеб, – топтались у мангала в конце участка за старой, коряжистой грушей. Идти к ним абсолютно не хотелось, к тому времени я тысячу раз пожалела, что не сдержала эмоций. Перед женскими эмоциями Колек был беспомощен, как слепой котёнок, он терялся всякий раз, когда нужно было пожалеть, поддержать, утешить, из его рта обычно доносилось лишь: «ну ладно, ну что там, ну давай-ка завязывай».

Голованову же по штату не полагалось знать, что у меня неприятности, мне было проще сжевать собственные босоножки, не подавившись каблуками, чем показать слабость. У меня всё хорошо, просто отлично! Это ему, лощёному и высокомерному, изменяют, мне же – ни-ког-да!

– Давай, я помогу, – предложила я Нюте, тем более, хоть опыт в делах поварских у меня был невелик, все равно лучше, чем у Коли.

– Да мне… – Нюта пробежалась взглядом по полкам. – Икру кабачковую открыть надо, а я открывалку потеряла, он ножом откроет.

Пришлось, пожав плечами, отправляться к «ребятам». Те пили светлое пиво, тихо переговаривались, не сводя взгляда с овощей на решётке-гриль.

– Тебя Нюта ждёт, – первым делом сообщила я брату.

– Зачем? – он уставился на меня.

– Кабачковую икру открыть.

– Нафига?

– Колек, иди, открой жене икру. – Голованов подтолкнул Колю к дорожке, ведущей к дому.

– Кому она сто лет нужна?! – возмутился Колек.

– Слушай, не твоё дело решать, зачем, кому, для чего нужна. Попросили открыть – открой, – засмеялся Глеб. – Иди, помоги своей женщине.

Колек потопал в сторону кухни, я пристроила масло на столик рядом с мангалом и развернулась следом за братом.