– Ты такая красивая… – Гарри с благоговением провел пальцами по молочно-белой коже, затем стал целовать изумительные груди.

Дыхание Софи сделалось прерывистым, и она пробормотала:

– Я всегда чувствую себя красивой рядом с тобой. Такого со мной прежде не бывало.

И сейчас она казалась такой беззащитной и такой беспомощной, что сидевший внутри Гарри голодный зверь тут же был укрощен. Разочарованный и вместе с тем благодарный провидению за помощь, Гарри вздохнул и сделал шаг назад. Он любил эту девушку и поэтому сказал правду:

– Ты заслуживаешь того, кто лучше, чем я.

Теперь во взгляде Софи было смятение.

– Я тебе противна?

Сердце Гарри болезненно сжалось, и он в отчаянии воскликнул:

– Господи, Софи, конечно, нет! Ты восхитительна. Само совершенство. Нет, ты ангел.

Дрожащими руками девушка пыталась поправить лиф платья, но замысловатые застежки не поддавались.

– Ангелы не позволяют мужчинам раздевать их, – прошептала она, потупившись.

– Ты как ангел, Софи, но ты – живая женщина. – Греховно сожалея о том, что не мог продолжить начатое, Гарри помог девушке привести платье в надлежащий вид.

– Слишком уж живая, – пробормотала Софи со вздохом.

– Милая, не будь так строга к себе. В желании нет ничего постыдного, ничего противоестественного.

Было слишком рано для громких слов. Ведь они знали друг друга всего несколько недель, а их короткие и нечастые встречи каждый раз грозили обернуться скандалом. Но Софи следовало знать, что он с ней не играл.

– Желание – одна из составляющих… любви, и поэтому… – Девушка внезапно умолкла, и глаза ее широко распахнулись. Глядя ня Гарри так, словно впервые увидела, она спросила: – Так ты действительно любишь меня?

Проклятье, неужели она ему не верила?! Заглянув девушке в глаза, Гарри твердо и уверенно проговорил:

– Конечно, я люблю тебя, Софи.

К ужасу молодого человека, любимая не улыбнулась. Более того, она молчала, и от ее молчания на душе у Гарри стало еще тревожнее.

«Неужели я в ней ошибся? – с тоской подумал Гарри. – А может, Софи просто со мной флиртовала? В конце концов, это ее первый сезон, а лесть и комплименты всегда нравятся девушкам. Кроме того… Возможно, Софи коллекционировала разбитые сердца». При этой последней мысли Гарри едва не сделалось дурно.

Молчание стало невыносимым, и он в отчаянии воскликнул:

– Скажи хоть что-нибудь, дорогая!

И тут Софи оттолкнулась от ствола дерева, о который опиралась спиной, и, вскинув подбородок – теперь выглядела, как и подобает юной аристократке, – проговорила:

– Я люблю тебя, Гарри.

Несколько мгновений молодой человек в изумлении смотрел на стоявшую перед ним красавицу. Мог ли он оказаться таким счастливчиком? Но девушка ведь явно не шутила…

Гарри снова заглянул ей в глаза. Господи, она действительно не шутила! Ему почудилось, что сотни ангелов принялись отплясывать в его душе гавот.

Что мог сделать молодой человек, когда обожаемая им девушка признавалась ему в любви? Разве что подхватить ее на руки и слиться с ней в неистовом поцелуе.

В какой-то момент, вынырнув из пучины всепоглощающей радости, Гарри вдруг обнаружил, что лежит на траве поверх возлюбленной, запустившей пальцы в его волосы.

– Нам нужно остановиться, – пробормотал он.

Девушка надула губки и с некоторой досадой ответила:

– Поверить не могу, что в обществе тебя заклеймили как отъявленного ловеласа. Знаешь, я разочарована…

Гарри рассмеялся, приподнимаясь на руках.

– Должен ли я пообещать, что буду вести себя как ловелас лишь наедине с тобой и до тех пор, пока смерть нас не разлучит?

Софи замерла, и озорные искорки в ее глазах мгновенно погасли.

– Что… что ты хочешь этим сказать?

Гарри медлил с ответом. Теперь он ужасно занервничал. Судорожно сглотнув, он пробормотал:

– Я хочу сказать… – Даже несмотря на уверенность в своих чувствах, мужчины в такие моменты обычно запинаются, не в силах подыскать нужные слова.

И тут Гарри вдруг понял, в чем дело. Нависая над Софи подобным образом, он не мог сказать ей о своих намерениях с необходимой в таких случаях торжественностью. Поэтому, перекатившись на бок, Гарри приподнялся и, вытащив из волос девушки смятую маргаритку, сказал:

– Сядь, Софи.

Явно озадаченная его просьбой, Софи едва заметно нахмурилась, но все же села, подобрав под себя ноги.

Взяв любимую за руку, Гарри опустился на одно колено и проговорил:

– Леди Софи, в тот самый момент, как я впервые вас увидел, я понял, что хочу провести с вами всю свою жизнь. – Молодой человек судорожно сглотнул и заглянул в лучившиеся счастьем глаза девушки. – Леди Софи, окажете ли вы мне честь, согласитесь ли стать моей женой?

Горы близ Генуи, начало марта 1828 года

«Черт, черт, черт!..» – мысленно восклицал Кэм. Ведь он прекрасно знал, что невероятно рискует, затевая подобные игры на публике. И вот теперь за это придется расплачиваться.

Как только громогласная дама с лошадиным лицом и в ужасающей шляпке ринулась к ним, герцог отступил от Пен и постарался сделать вид, что едва с ней знаком. Слава Богу, англичанка не появилась в тот момент, когда он хватал Пенелопу за руки.

Кэмден отчаянно старался сохранять дистанцию, но в итоге соблазн оказался слишком велик – особенно теперь, когда он знал, что Пен его хотела…

Мысли о Пен постоянно его терзали. И, что еще хуже, он видел ее во снах, в горячечных непристойных снах, где он брал ее снова и снова всеми мыслимыми способами. Брал как искушенную в таких делах женщину, а не как утонченную леди своего круга. Каждую ночь Кэм просыпался в поту и в невероятном возбуждении, просыпался, сотрясаемый дрожью и сгорая от стыда.

О, если бы он мог заставить свою яхту по воздуху перелететь в Англию, – то немедленно сделал бы это, и тогда бы он наверняка вновь стал сдержанным и благоразумным джентльменом, коим и являлся до того, как пал жертвой чар этой невероятно красивой мегеры.

Иногда он смотрел на нее с изумлением и говорил себе: «Да ведь это же Пен с расцарапанными коленками и сломанными куклами. Ты не имеешь права желать женщину, чьи слезы не раз вытирал когда-то.»

Когда к ним подошла незнакомка, Кэмден разглядел любопытство в ее маленьких похожих на бусинки глазках. Ее спутник-англичанин приблизился не столь поспешно, но также проявлял любопытство. К счастью, Кэмден не был с ними знаком. Что, впрочем, не спасет его от скандала, если он не придумает правдоподобное объяснение тому, что он и незамужняя женщина из хорошей семьи проводили время наедине.