– Убийство доктора принесет гораздо больше вреда людям, – ответил я.

– А значит, и отпечаток будет намного сильнее, – продолжал Далай-лама. – Это касается всех, кто оказывает тебе содействие: например, твоих родителей, и особенно Сердечного Учителя. Любое добро или зло, сделанное таким людям, создает исключительно глубокий кармический след.

– Насчет своих родителей я полностью согласен, – заметил я, – они отдали мне все свои силы, посвятили мне всю свою жизнь. Но есть у меня друзья, чьи родители еще в детстве махнули рукой на их воспитание; думаю, в этом случае и отпечаток будет слабее.

Он ответил на мое замечание не просто сердитым взглядом неодобрения или нахмуренными бровями; казалось, все его мощное тело полыхает гневом.

– Только в этом бестолковом теле, которым ты сейчас обладаешь, – прошипел он, едва сдерживаясь, чтобы не разразиться бранью, – твой ум способен иногда ясно мыслить, делать выводы и следовать духовному Пути, освобождающему от океана страданий, в котором блуждает бесконечное количество живых существ с безначальных времен. И поэтому уже за одно только участие в создании такого тела и ума в твоей вселенной твои родители должны быть причислены к лику святых, независимо от их дальнейшего отношения к тебе и твоему воспитанию.

Как только семя посажено, что-то изменить уже очень трудно, поэтому мой тебе совет – если, конечно, ты желаешь себе добра, – изучи вопрос как следует, чтобы больше не наступать на эти грабли. – Он помолчал, успокаиваясь, а затем продолжил: – На силу отпечатка влияют и другие факторы. Один из них – побудительная причина, или, как теперь говорят, мотивация. Как ты знаешь, в твоем мире существует всеобщее заблуждение, которое гласит, что ум прекращает жить со смертью тела.

Люди даже не подозревают, что ум должен продолжать свой путь, им и в голову не приходит, что после смерти тела он чаще всего попадает в какое-нибудь страшное место, полное немыслимой боли. И потому в истории человечества были случаи, когда люди убивали своих родителей, потому что те были старыми и ужасно страдали, а может быть, даже и сами просили убить их, устав от болезней и беспомощности. Так вот когда такие дети совершали это одно из самых тяжких преступлений, которое только может совершить человек, то соответствующий отпечаток был все же несколько слабее благодаря их пусть ложно понятой, но все же сострадательной мотивации, ведь они искренне желали избавить отца или мать от мучений. Это относится и к тем случаям, когда мы наносим вред случайно или неумышленно, под действием импульса.

Итак, мы видим, что насаждение этих кармических семян-отпечатков в уме в значительной степени диктуется тем, насколько люди осознают те поступки, которые совершают, те слова, которые произносят, или те мысли, которые обдумывают, находясь в самом процессе выполнения всех этих действий. Отсюда вытекает и другой фактор – фактор отождествления: а понимаем ли мы, с какой личностью имеем дело, кому именно помогаем или вредим?

Например, в этом мире есть страны, где люди не представляют себе, что ум обретает тело уже при зачатии, при оплодотворении яйцеклетки матери спермой отца. Это происходит опять-таки из-за того, что они путают рост тела из кожи, плоти, костей и крови с развитием ума, который в корне отличается от любой материальной вещи, – он невидим, прозрачен, осознающ, невесом, неописуем и неизмерим. Поэтому они не называют убийством искусственное прерывание беременности, приводящее к смерти зародыша, который они вообще не считают живым существом. И снова этот – пусть ужасный и долгоиграющий – неизбежный отпечаток, появляющийся в их уме, будет не таким сильным, как если бы они отождествляли утробный плод с чем-то осознающим и одушевленным.

Теперь твоя очередь. Скажи мне, что еще в наших намерениях или мотивации может усилить некое деяние – поступок, слово или мысль, – приводя к более глубокому отпечатку в уме?

Наша беседа, казалось, вошла в спокойное русло, да и Далай-лама, похоже, слегка подобрел и смягчился, поэтому я не торопился с ответом. Спокойно поразмыслив, я сказал:

– Думаю, что если действие совершается с очень сильными эмоциями – сгорая от страсти, в пылу гнева или, наоборот, пребывая в сострадательной любви, – то это может сделать отпечаток более сильным.

– Гр-рандиозно! – рявкнул он, как внеурочно разбуженный лев. – Неужели опять придется думать быстрее, вот незадача! А как насчет того, совершаешь ты что-то или не совершаешь?

Я слегка растерялся.

– Вы о чем? Мы ведь вроде говорим о тех вещах, которые люди сказали, сделали или подумали.

– Я в том смысле, что вот задумал ты, к примеру, убийство, но не довел дело до конца, – протараторил он более чем нетерпеливо.

– Полагаю, что отпечатка нет, – осторожно начал я, но тут же увидел свою ошибку и поспешил исправиться. – То есть имеется только отпечаток намерения и планирования убийства, но нет отпечатка самого поступка, в данном случае убийства другого человека.

– Верно. – К моему облегчению, он никак не отреагировал на мой промах, а продолжал вопрошать: – А вот предположим, что ты все-таки ударил ножом. Попадет ли в твой ум отпечаток убийства живого существа?

– Это как когда, – ответил я. – А вдруг он не умер? А вдруг он только ранен и скоро пойдет на поправку?

– И опять в яблочко! – громогласно объявил Далай-лама. – Итак, что мы имеем? Чтобы отпечаток был идеальным – чтобы семя, не важно, худое или доброе, укоренилось, проросло и созрело до заметного события нашей жизни, – необходимо, чтобы соответствующий поступок, слово или мысль, помещающие этот отпечаток в наш ум, были направлены на объект, имеющий большое значение; мы должны четко осознавать, что это за объект; мы должны иметь ясную мотивацию и действовать обдуманно; во время исполнения должна присутствовать устойчивая эмоция; действие должно быть совершено; мы должны довести задуманное до конца, быть уверенными, что довели его до конца, и принять на себя ответственность за содеянное. При выполнении всех этих условий семя, посаженное в уме, будет глубоким и мощным.

– Но хоть как-то повлиять на эти семена можно? – задумчиво спросил я. – Разве они не похожи на все другие вещи, подверженные изменению; разве нет у них причин, разве иные факторы на них не воздействуют? Вот в обычном мире, где можно посеять здоровые и сильные семена, существуют же способы прервать их рост и окончательное созревание: можно лишить их света или влаги, можно выжечь плодородный слой почвы, в котором они лежат, наконец, можно попросту вырыть их из земли и бросить на голые камни, где они погибнут.

Потому что мне кажется, – вдруг осенило меня внезапное озарение, – что любой из нас за какие-то несколько часов, если не минут, проведенных, например, в раздраженных чувствах, злобе на попутчиков или на сами тяготы путешествия, накапливает буквально тысячи доминирующих кармических семян, большинство из которых – негативные. И если нет никакого способа воздействовать на семена, – эгоистично озаботился я, – тогда все мы, несомненно, обречены на почти бесконечные страдания.

– Именно, – искренне отозвался Далай-лама, глядя на меня в глубокой задумчивости, слишком глубокой для обычно бурного проявления восторга по поводу моей сообразительности. – У нас так много семян, почти бесконечное количество кармических отпечатков, находящихся в глубинах нашего ума. Если бы нас попросили составить список негативных мыслей, злобных слов или скверных поступков, которые мы довели до завершения за последние несколько часов, то мы непременно упустили бы из виду подавляющее большинство из них, потому что они так быстро мелькают в нашем уме и в жизни, что аж в глазах рябит. Однако каждое из них скрупулезно и беспощадно записывается в приходную книгу нашего сознания, чтобы в один не очень прекрасный день предъявить нам многократно выросший счет. Так что нет ничего удивительного, что любой мыслящий человек, который осознал ужасную власть кармических отпечатков и тяжесть последствий их неизбежного созревания, задает именно такой вопрос, до которого и ты наконец только что додумался.