Особой заслугой древних предков человека Фридрих Энгельс считал навыки речи. «Короче говоря, формировавшиеся люди пришли к тому, что у них появилась потребность что-то сказать друг другу»,8 — писал основоположник марксизма в 1876 году. Но и эта сторона уникальности наши предков была подвергнута проверке экспериментальной наукой. Оказалось, что шимпанзе способны усваивать навыки осмысленной речи. Впервые об этом сообщил Юджин Линден в сенсационной книге «Обезьяны, человек и язык», вышедшей в Нью-Йорке в 1974 году[11]. Эта история началась с того, как в 1966 году супруги Гарднеры приобрели молоденькую самку шимпанзе, получившую имя Уошо. Хозяева решили научить свою покупку говорить на языке жестов — амслене. Им пользуются глухонемые. В амслене каждому жесту соответствует слово. Гарднерам сопутствовал успех. Уошо быстро овладела этим языком, и в апреле 1967 года она попросила у своих приемных родителей «дать вкусненького». Это событие потрясло науку, а Уошо продолжала преподносить сюрпризы. Она называла «грязной обезьяной» сидевшую в клетке мартышку и заявляла о своем грустном настроении. Помещенная в группу других шимпанзе, Уошо смогла обучить своих сородичей амслену, и приматы общались на этом языке между собой. Эти опыты стали классическими и доказали что обезьяны способны осмысленно использовать изобретение человечества — язык глухонемых.

В те же годы в Санта-Барбаре другая шимпанзе Сара тоже преподнесла необычные результаты. Она была воспитанницей доктора Дэвида Примака и была обучена общению с помощью разноцветных пластиковых жетонов, которым соответствовали различные существительные, прилагательные и глаголы. Обезьяна смогла строить осмысленные предложения, хотя сама система жетонов была слишком громоздкой.

Маленькая грань между ними и нами быстро сократилась и породила множество вопросов, адресованных доминирующему на Земле примату.

Биологические же различия человека и, например, шимпанзе ничтожны. В последовательностях аминокислот, образующих протеин красных кровяных телец, таких различий вообще не существует. Разница геномов человека и шимпанзе составляет всего 1,6 %. Именно в генах этой разницы и ищут сегодня причину особенностей мышления Homo sapiens. Одной из них стал ген FOXP2, обнаруженный в 2001 году учеными в лаборатории Оксфорда. Подобный ген есть и у шимпанзе, но звериный код речи отличается от кода речи людей.

В 80-е годы XX века молекулярные исследования подтвердили гипотезу Дарвина: горилла, шимпанзе и человек имели общего предка. Даже по внешним признакам нас объединяет много общего, хотя биологическая стратегия людей сделала их властелинами планеты. Но и мы, и они по-прежнему принадлежим к общему семейству гоминидов.

Шимпанзе, если быть точным, в буквальном смысле слова является нашим братом. Но ни младшим или старшим, а равноценным.

Точнее даже, этих братьев три — три подвида, обитающих в Африке: обыкновенный шимпанзе, карликовый, или бонобо, и швайнфуртовский шимпанзе.

Первый из них обосновался в саваннах западной части континента, второй — в экваториальных лесах, а третий — в Танзании и Уганде. Потенциально все они подходили для экспериментов Иванова.

В 20-е годы XX века на биологическом древе нашей родословной оставалось еще много белых пятен. Но родство с гориллами, орангутангами и шимпанзе у ученых сомнений не вызывало. Автор книги «Происхождение человечества» немецкий ученый Ганс Вейнерт утверждал, что древние люди — питекантроп и австралопитек — особенно близки именно шимпанзе. По мнению германского антрополога, общим предком человека, шимпанзе и гориллы — «древним членом человекообразной подгруппы», интриговавшим Дарвина, — по-видимому, был дриопитек, обитавший на Земле в эпоху миоцена.

Обезьянье родство волновало и пионера в области трансплантации половых желез французского хирурга Воронова, утверждавшего: «Взрослые человекоподобные обезьяны — шимпанзе, горилла, орангутанг — поразительно похожи на нас, и когда я в своей лаборатории наблюдаю за выразительной мимикой шимпанзе, когда я смотрю, как они ходят на двух ногах, размахивая своими человечьими руками, с таким сознательным выражением на своих человечьих лицах, я отдаю себе отчет в том, что их степень развития гораздо более приближает их к человеку, чем к каком-либо животному, даже к низшим обезьянам. К тому же их зубы, их внутренние органы, их половые железы сходны с нашими и отличаются от тех же органов других животных. Даже их мозг анатомически подобен нашему. У всех животных мозжечок находится позади больших полушарий головного мозга; у человека, наоборот, оба полушария настолько развиты, что покрывают собою мозжечок. Мозг человекоподобных обезьян отличается таким же строением: их полушария также покрывают мозжечок»9.

Множество ученых в те годы стремились подкрепить идею родства гоминидов всеми доступными им средствами. Большая советская энциклопедия, не нашла ничего лучше, как проиллюстрировать родство следующим примером: «У шимпанзе отмечены многие виды половых извращений, свойственных человеку (онанизм и др.)»10. Фиксировалась впечатляющая похожесть сперматозоидов человека и шимпанзе. Этот факт Ганс Вейнерт считал одним из самых важных и допускал возможность успеха в деле скрещивания людей и этих обезьян. Эмбриолог Зеленка подчеркивал невозможность различить зародыши человека и шимпанзе на ранних стадиях формирования плода. Такое положение сохранялось, по его мнению, до третьего месяца беременности. Очевидная разница обнаруживается только на пятом. Но и в этом случае она была невелика.

Еще одним аргументом являлась серологическая реакция высших обезьян на сифилис. В начале XX века в Институте Пастера русский ученый Мечников и его французский коллега Эмиль Ру успешно прививали шимпанзе грозное венерическое заболевание. Они отмечали похожесть его течения с тем, как инфекция развивается у человека.

«Целый ряд биологических реакций с кровью подтверждает, это родство, находящее себе подтверждение в том факте, что целый ряд чисто человеческих заболеваний, которые не могли быть привиты ни одному виду животных, легко прививались организму антропоморфных обезьян, — писал энтузиаст метода Иванова советский футуролог Николай Мелик-Пашаев. — Таковы сифилис, сыпной тиф и так далее — болезни, заразное начало которых локализуется как раз в крови человека»11.

Так, у шимпанзе, обитавших во Французской Гвинее, в крови обнаружили возбудитель сифилиса — бледную спирохету. Открытие было зафиксировано одной из станций Института Пастера.

«Доктор Wilber, директор пастеровского института в Киндии, сообщает, — писал Иван Ильич Иванов, — что там в текущем году погибло за короткое время 23 шимпанзе в условиях исключительного ухода. По данным доктора Wilber’а, заболевания и смерть были вызваны особым видом спирохеты, точно еще не определенным»12.

Необычные эпидемии, возникавшие среди антропоморфных приматов, внушали некоторый оптимизм профессору Иванову, стремившемуся доказать родство человека и обезьяны методом практической гибридизации.

Сегодня, как и раньше, родиной сифилиса считается Америка. Старый Свет не знал этого заболевания до открытия Колумба. В 1496 году сразу же после возвращения его кораблей отмечалась первая эпидемия болезни в Европе: во Франции и Италии. Вспышку сифилиса, как считается, спровоцировал захват Неаполя солдатами Карла V. В состав войск императора Священной Римской империи входили и испанские части, среди них были участники открытия Америки. Насилие, учиненное ими над побежденными горожанами, обернулось для Италии и соседних с ней стран неизвестным ранее в Европе катастрофическим бедствием, названным вначале половой чумой. В 1499 году, ровно через три года после осады Неаполя, неприятная зараза объявилась в России. Царь Иван III попытался было ввести временную блокаду на границе с Литвой, откуда пришло бедствие, но его меры не имели успеха: в Смоленске уже имелись больные. Марш болезни по Европе был «триумфальным», и к XVI веку она уже покорила весь континент Евразии и Африку.