Лонг обратил внимание на произошедший 40 тысяч лет назад всплеск генетического разнообразия у обитателей Индо-Тихоокеанского региона. По его мнению, обитавшие там Homo sapiens могли скрещиваться только с другими людьми (например, с Homo erectus — человеком прямоходящим), так как неандертальцы не заходили так далеко на юг.

1 Ч. Дарвин. Происхождение человека и половой подбор. С. 35.

2 Там же. С. 32.

3 Там же.

4 Там же.

5 Там же.

6 Quart. Review. Apr. 1869. P. 392.

7 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. — 2-е изд. — Т. 20. — М., 1961. — С. 487.

8 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. — 2-е изд. — Т. 20 — М., 1961. — С. 489.

9 Воронов С.А. Сорок три прививки от обезьяны человеку. С. 24.

10 БСЭ. Т. 62. — М., 1933. — С. 403.

11 Жизнь и техника будущего. С. 402.

12 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 18. — Л. 5.

13 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 18. — Л. 107.

14 ГАРФ. Ф. 3316. — Оп. 45. — Д. 18. — Л. 65.

15 Trader Horn; being the life and work of A.A. Horn. New York. 1927.

16 Вейнерт Г. Происхождение человечества. — М., 1935. — С. 160.

17 Мак-Киннон Дж. По следам рыжей обезьяны. — М., 1985. — С. 11, 153.

18 Там же.

19 www.nature.com/news/2010/100420/full/news.2010.194.html

Пока антропоморфные обезьяны мирно паслись в лесах и саваннах Африки, их судьбу старались предопределить не только зоологи и трансплантаторы, но и весьма серьезные люди из Штаба Рабоче-крестьянской Красной Армии. Главным среди них был начальник Военно-химического управления Яков Фишман.

Весну 1925 года он провел в Германии. Его пребывание там было большим секретом. Фишман прибыл туда в рамках программы сотрудничества с немецкой армией, выполняя миссию неофициального военного атташе.

Контакты с Рейхсвером шли в гору, несмотря на то что в военной прессе Германии появлялись мрачные сообщения о действиях советских химиков во время гражданской войны на Украине. Их обвиняли в том, что они проводили военно-химические опыты над пленными и демонстрировали свои успехи командующему Южным фронтом Красной армии Михаилу Фрунзе. Он якобы лично присутствовал во время умерщвлений и был ими чрезвычайно доволен.

Главным публикатором антисоветских сообщений выступал авторитетный военный еженедельник Militaer Wochenheft . На его страницах советские ученые и руководители РККА представали как закоренелые негодяи, палачи-садисты, лишенные всяких нравственных начал. Скандальные публикации появились в тот момент, когда в лейпцигском суде заканчивался так называемый «ЧК-процесс»…

Еще в мае 1924 года немецкая полиция раскрыла группу террористов-коммунистов, готовивших серию покушений на генерала фон Секта, вюртенбергского министра внутренних дел фон Больца и многих других. Действиями преступников руководил некий Алексис Скоблевский, проживавший в советском посольстве на Унтер-ден-Линден. Он же снабжал убийц ампулами со смертоносными бациллами и контейнерами с отравляющими веществами. Уверовавший в свою неуязвимость, Скоблевский забыл об осторожности и был арестован на конспиративной квартире боевиков. В руки полиции попал и его арсенал. Улики были налицо, но в советской миссии от Скоблевского открестились. А в немецкой прессе стали появляться статьи о советских испытаниях газов на пленных белогвардейцах.

3 апреля 1925 года начальник Военно-химического управления Красной Армии Яков Фишман сообщал о скандале в еженедельнике Militaer Wochenheft главному «герою» газетных сенсаций — народному комиссару по военным и морским делам Михаилу Фрунзе. Военный химик вкратце пересказал своему начальнику суть публикации. Фишман был обеспокоен моральным обликом немецких средств массовой информации. Раздосадованный он даже писал: «Не покушаясь совершенно на свободу их политических взглядов, мы хотим только, чтобы уже теперь германская военная пресса воспитывала в Рейхсвере уважение к Красной Армии, к ее строю, быту и мощи»1. Свои претензии Фишман изложил сотруднику Рейхсверовского бюро печати майору Фишеру, обещавшему оказать давление на строптивую прессу.

Красного военного химика тревожили враждебные статьи, так как они могли нанести урон успешному советско-германскому сотрудничеству. А оно росло как на дрожжах. Группы командированных высших чинов РККА и Рейхсвера успешно обменивались драгоценным опытом, подолгу гостили друг у друга. Тогда казалось что нет армий ближе, чем Красная и Рейхсвер.

В Германии Фишмана чрезвычайно интересовали разработки аэрохимической бомбы с газораспылителями. 8 марта 1925 года высокий военный чиновник из Москвы был приглашен директором завода «Юнкерс» в Дессау. Тут разворачивалось строительство новейших бомбардировщиков G-23. Эти оснащенные газораспылителями самолеты немцы предполагали испытать в горах Марокко. Там испанские колониальные власти пытались уничтожить повстанцев, боровшихся за независимость.

По вопросам, связанным с газораспылителями, Яков Фишман пытался консультироваться с начальником управления германского Генерального штаба генерал-майором фон Хассе. Тот часто давал уклончивые ответы и не хотел посвящать советского спеца в программу по боевым отравляющим веществам. Главным среди них по-прежнему оставался иприт.

Эра боевых отравляющих веществ началась 22 апреля 1915 года, когда недалеко от бельгийского городка Ипр немецкие стратеги впервые применили против англо-французских войск ядовитый удушающий газ хлор. Результат превзошел все ожидания: 15 тысяч отравленных, из них 5 тысяч смертельно. Спустя два года 12 июля 1917 года там же, под Ипром, Рейхсвер опробовал новое летучее вещество кожно-нарывного и общеядовитого действия. Эффект этой химической атаки был не менее ужасающим: множество солдат противника получили смертельные ожоги, другие ослепли, психический шок лишил жертв разума. Новое смертельное оружие в память о месте кошмарного побоища получило название иприт.

После такой рекламы сразу по окончании войны во многих европейских странах принялись разрабатывать перспективные газы. Военные министерства вдохновляла их убойная сила.

Из материалов разведки Красной Армии Якову Фишману стало известно о впечатляющем прогрессе в этой области, достигнутом в лаборатории профессора Буше во Франции. Военный химик РККА сообщал в Москву: «Там синтезировано несколько сот новых отравляющих веществ. Мы сейчас проверяем их и не можем еще сказать, есть ли среди них хоть одно, могущее по своей боевой пригодности быть поставленным выше уже известных, но факт колоссальной ведущейся в этом направлении работы во Франции получил несомненное подтверждение. И это как раз во Франции, ратифицировавшей Женевский протокол»2.