– Годвин, а зеркало тут есть? – спросила я с некоторым подозрением, чувствуя какой-то подвох.

– Нет зеркал… Совсем нет… И вообще, смотреться в зеркало на дорожку – плохая примета, – занервничал старик, подталкивая меня к выходу.

Я к такому ответу была морально готова и тут же достала мобильный телефон. Мама дорогая! Зря я смеялась от Равшана и Джамшута. Ой зря! Теперь я – чайка монобровая, с бородой, как у Стаса Михайлова. Мне теперь только в парандже и ходить! «Гюльчатай, открой личико!» – попросит мой принц, а я ему такая: «Одну минутку! Сейчас, любимый!» Надеюсь, что минуты ему хватит, чтобы морально подготовиться к созерцанию моей неземной красы? Открываю личико, а там – Кончита Вурст. Принц на всю жизнь останется заикой, а я уйду в цирк уродов показывать свою бороду за деньги, проклиная слабонервных мужчин… Хеппи Энд… Я чуть не расплакалась, но потом взяла себя в руки, глядя, как улепетывает по коридору великий маг. В руке у меня был неубиваемый, словно первый орехокол, мобильник, коим я и запустила в шарлатана. «Опять от меня сбежал ты, но камень тебя догонит!» Кто там говорил про невезение? С везением у меня все в порядке, потому как удар пришелся как раз в голову, вырубив бедолагу прямо в нескольких шагах от собственного убежища. И, очевидно, очень сильно, раз тапки разлетелись в разные стороны.

Почему-то сразу вспомнилось поверье, бытующее у сотрудников ГИБДД, а также плавно перекочевавшее в список суеверий простого обывателя. Если при аварии ботинки разлетелись в разные стороны – готовь простынку. Я опасливо подошла и проверила пульс. Пульс был. Значит, живой! Ему же хуже!

Когда великий колдун очнулся, то первое, что увидел, так это мое бородатое лицо с очень свирепым взглядом разъяренного горца. Судя по его взгляду, это последнее, что он мечтал увидеть, будучи крепко привязанным к стулу. Я человек абсолютно толерантный, точнее, моя толерантность граничит с пофигизмом, собственно, как и у многих, но тут почему-то мне в голову пришла сценка из «Кавказской пленницы»: «Мы будэм судить тэбя по законам гор!» С характерным «восточным акцентом» я изложила ему свои нехитрые требования.

В этот момент я почувствовала себя террористом из голливудского боевика. Горе-колдун залепетал что-то невразумительное, мол, ошибочка вышла и все такое… А потом начал рассказывать мне про то, что вернуть мою прежнюю внешность не получится. Он пытался торговаться, предлагая какие-то чудодейственные средства собственного приготовления, имеющие эффект покруче, чем у виагры. На вопрос, где, как и на ком проводились клинические испытания, ответить он не мог, а лишь стыдливо отводил глаза в сторону стопки слипшихся от воды журналов «Плейбой». Маг попытался сбежать, звеня медалями и орденами, но поскольку я, в отличие от него, смотрела боевики, то это было не так-то просто. Горе-колдун был намертво примотан к стулу. Веревку я нашла прямо в его столе, куда бесцеремонно заглянула в поисках чего-нибудь полезного. Помимо всякого мусора и старых журналов за разные годы, пахнущих морской водой и с расплывшимися картинками, ничего интересного там не было.

– Итак, я буду рвать диплом за дипломом, если ты, маг хренов, не вернешь мне мою нормальную внешность… – ядовитым голосом сказала я, протягивая руку к первой попавшейся грамоте.

– Это невозможно… – простонал маг, но тут же воспрянул духом: – Но я могу снова сделать тебя толстой…

Я почесала свой бородатый подбородок, прямо как царь Иван Грозный в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», обдумывая предложение.

– Отлично, это уже что-то… Прогресс… То есть нормальной ты меня сделать не можешь, а вернуть меня в то состояние, в котором я пришла к тебе, можешь… Ну давай, возвращай. В таком виде я хоть на женщину похожа!

Маг попросил развязать ему руки и тут же начал делать какие-то странные пассы, опасливо косясь на меня. Через пять минут я почувствовала, как у меня снова появились бока и многослойный фартук живота. Из нас двоих Годвин, казалось, был удивлен больше всех полученному результату.

Не прощаясь, распахнув дверь с ноги, в расстроенных чувствах я отправилась на берег, в надежде найти Сафиру, которая предусмотрительно куда-то смылась. На побережье было пусто.

Я села под деревом и, чтобы хоть как-то себя развлечь, запела очень грустную песню: «Ну что ж ты страшная такая… Ты такая страшная… Ты ненакрашенная страшная и накра-ашенная!» Делала я это с характерным подвывом, чтобы продемонстрировать возможным слушателям и самой себе всю глубину моего женского горя. Стемнело, а я не ела уже почти день… От этого моя песня звучала еще более грустно… Мой врожденный оптимизм говорил мне, что моих жировых запасов хватит еще на неделю, но ставить над собой эксперименты не хотелось. Я стала вспоминать все передачи, которые я смотрела по телевизору и которые касались выживания. Почему-то первым мне в голову пришел «Последний герой». Там в кадре доступным языком для умственно отсталых рассказывали, как из подручных средств соорудить шалаш, как поймать рыбу на резинку от трусов и что из того, что ползает, бегает и летает, пригодно в пищу. Но поскольку мне удалось посмотреть только часть сезона, явно понимая, что за кадром там жуют явно не филе мадагаскарского таракана и не оладушки из медузы, я заметно приуныла, проклиная отечественных шоуменов. С каждым часом жрать хотелось все сильнее. И пить тоже… Я уже подумывала вернуться к этому шарлатану, но он точно уже сменил дверь, вкрутил новый замок и забаррикадировался не хуже Гитлера в 1945 году в ожидании моего очередного пришествия.

Я стала рыться в телефоне и искать что-нибудь, что могло бы меня отвлечь от мыслей о горячем гамбургере или большой пицце. Среди всякого мусора типа: «Фидель смотрит на всех, как на унылое говно» и «Фидель не может слезть со шкафа», наших с Машкой совместных селфи, музыкальных треков, книг по программированию для «чайников» и любовных романов в стиле фэнтези современных и малоизвестных писателей, скачанных прямо с литературного сайта, я не нашла ничего полезного. Вот так вот. Почему-то мои мысли вернулись к Машке и Фиделю. Я вспомнила огромный мешок отборного и ужасно дорогого кошачьего корма с аппетитным запахом, и у меня потекли слюнки. В голове вертелась навязчивая реклама, когда хозяйка выдавливает аппетитный, похожий на паштет корм, а кот пулей бежит к тарелке. Вот сейчас бы я точно опередила котяру, показав ему толстый кукиш.

На небе появились первые звезды, а следом три луны. Большая луна уже шла на убыль, а маленькие две все еще были круглыми, как блинчики. Блинчики… Блинчики… Со сметаной или с вареньем. Можно даже с творогом!

– Эй, – услышала я тихий голос, сопровождающийся негромким всплеском. – Ты здесь? Ну как, Годвин смог помочь?

При воспоминании об этом товарище у меня зачесались руки.

– Как видишь! – мрачно буркнула я, подходя к воде. Кошачьи глаза уставились на меня в некотором недоумении и растерянности. – Твой Годвин – редкостный козлина и шарлатан. Сначала все вроде было нормально, но потом у меня выросла борода и…

– Он еще жив? – перебила меня Сафира, понимая, что в состоянии аффекта от меня можно ждать все что угодно.