— Это, чтобы твой муженек не слышал твои крики и не разнес тут все. — Пояснила подруга, переодеваясь в голубой костюм.

— Изольда надоумила? — Прищурилась я.

— Она. — Кивнула Витка. — Я здесь вообще нахожусь в качестве сдерживающей силы.

— А саму ее куда унесло? — Полюбопытствовала, натягивая ситцевую рубашку.

— Не знаю. Я ее сегодня еще не видела. — Виталина задумалась.

— Ох, не натворила бы она чего-нибудь во благо общества в наше отсутствие. — Я начала медленно ходить по палате, как научила меня Василиса.

— Юти присмотрит. — Отозвалась Клава, включая приборы.

- Да и Дуся с Ирцем сегодня во дворце. — Понадеялась Вита.

Схватки были какими-то вялотекущими, поэтому эскулапы заставили меня приседать, прыгать на воздушной сфере и вообще твердили, что движение — это жизнь. Через час усиленных тренировок живот прихватывать стало сильнее и чаще.

— А может водички живой? — Спросила, отдышавшись от очередной схватки.

— Тебе нельзя. — Отмахнулась Клава. — У тебя раскрытие пять пальцев, рожать придется самой, так как обезболивающее заклинание на тебя не подействовало, а зелье обладает побочным эффектом в виде мгновенного засыпания.

После того, как в очередной раз мой живот закаменел, я решила, что рожать во сне — это не так уж и плохо. По крайней мере, не больно. Вон, медведицы на Земле зимой рожают во сне, и никаких тебе схваток, никакой боли. А тут всех мужиков дурным словом вспомнишь, пока рожаешь.

— Е-мое, — вырвалось у меня, когда раскрытие было уже семь сантиметров.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С обратной стороны двери послышался неясный шум, и Виталине пришлось применить еще и блокирующее заклинание. Теперь дверь в палату не вынесет даже тар Ирц, с которым вторая леди королевства была сопоставима по силе. Первое место в негласном рейтинге занимал, конечно, Ам, так как умел пользоваться магией, как никто другой и был быстр и ловок. А так же оттачивал свое мастерство практически ежедневно. Вита и Ирц же были первыми по применению грубой силы. Но мужчины Эфиона почему-то больше всех на свете боялись: Изольду (третье место), Евдокию (второе) и меня (первое). Уж не знаю, чем я им так не угодила, но простые жители планеты считали, что раз мне подчиняются самые непонятные и страшные силы мира, то я представляю собой нечто вообще запредельное. Разговоров еще добавилось после того, как полтора цикла назад, я, прогуливаясь по городу в сопровождении мужа и охраны, случайно снесла Зайкой половину каменной ограды городского рынка. А все потому что, на улицу резко опустился Сэш, который соскучился по хозяину. Я от неожиданности вызвала косу, махнув при этом рукой. Лезвие инструмента задело ограду и вот…. Охранники каким-то чудом успели отскочить, а то пожаловали бы прямиком к Лэфу.

— Вит, пошли Его Величеству вестник, что с королевой все хорошо, а то через минуту стена рухнет. — Попросила Клава.

С руки подруги тут же сорвался светлячок, и через несколько секунд за дверью стало тихо. Боюсь представить, как переживает муж. Я в последнее время просыпалась ночью от того, что он сидит на кровати и на меня смотрит. Со страхом. Как будто я вот сейчас испарюсь куда-нибудь, и он останется один. Приходилось успокаивать. Клава провела с ним несколько бесед, рассказывая о том, как все будет происходить без кровавых подробностей, и дала несколько книг по младенцам для изучения. Как пеленать, массажи делать, чем кормить, когда прикорм будет вводиться.

Сжала зубы, стараясь не застонать, когда пошла очередная схватка. Ну, уж нет. Не пикну даже. Буду рожать молча, как партизан, иначе мой благоверный почувствует мои крики и реально кинется меня спасать. А потом еще и откажется мне второго ребенка делать. А я уже хочу второго. УЗИ показало вроде как мальчика, а я еще девочку хочу. Парочку даже.

Пингвинчиком по палате я проходила еще час. Меня периодически складывали на кушетку и проверяли, все ли идет по плану. Все шло. Раскрытие было уже десять пальцев, но потуг не было. Консилиумом девочки решили еще ждать. Потуги начались на раскрытии в двенадцать сантиметров, когда схватки уже шли одна за другой. Что я там говорила, что буду молчать, аки шпион в подвале? Орала, как резаная. За стеной снова послышался шум, который вскоре стих.

— Мальчик. — Спокойно выдала Клава, когда ребенок выскользнул из меня и истошно закричал. Отошла немного в сторону и через минуту добавила. — Пять двести, богатырь. Шестьдесят три сантиметра. — И уже чистенького водрузила мне его на обмякший живот.

Скосила глаза на маленького и удивленно подняла брови.

— Почему он… синий? — Неверяще смотрела на черноволосого кроху, которого снова подняли с меня и переложили на соседний столик, чтобы одеть.

Ладно бы дитенок был просто синий, а то он аж светился густой лазурью.

— А нам почем знать? Главное, что здоровый. — Клава, быстро справившись, положила мелкого рядом со мной.

Василиса, обработала меня, обмыла живой водой, и там где болело раньше, уже перестало тянуть и дергать. Виталина отправила светлячка, что, мол, можно будет заходить через несколько минут, пока девчонки все вокруг чистили заклинаниями. Не дай бог в их положении хоть капельку крови пропустить, их же король четвертует.

А я не могла наглядеться на своего синенького родненького мальчика. На глаза навернулись слезы. Пришлось громко шмыгнуть носом, отчего только что успокоившийся малыш сморщил носик, приготовившись снова разрабатывать легкие. Прижала его сильнее к себе и принялась напевать. Мелкий тут же успокоился и заморгал, уставившись на меня светло-голубыми глазками. Я тут же расплакалась снова, краем глаза отмечая, что Виталина снимает заклинания с двери. Такое ощущение, что я только что переступила какую-то грань, за которой хода обратно нет. Моя жизнь с появлением этого ребенка уже навсегда изменилась и никогда не станет прежней.

— Инна!!! — Раздался громкий вопль, стоило снять ограничения со входа.

Ам подлетел ко мне, упал на колени и обнял мое заплаканное лицо дрожащими ладонями, пристально вглядываясь в него. Оторвала руку от ребенка и погладила пальцами напряженный подбородок мужа.

— Все хорошо. — Улыбнулась ему. — Мне уже не больно.

Амиа молча кивнул и, наконец, перевел взгляд на сына, рассматривая его, запоминая, какой он.