Ам задумался на секунду.

— Враги. — Уверенно сообщил он, целуя теперь уже мои пальцы.

Таак! Я, прищурившись, принялась изучать мужа на предмет необратимого помешательства, случившегося с ним за то время, что я рожала.

— Ам, — начала осторожно. — А что бы ты сделал, если бы на тебя напали?

— Кто? — Нахмурился он.

— Враги. — Припомнила я.

— Я бы обездвижил их заклинанием. — Недоуменно сообщил он.

— А во сколько лет ты выучил это заклинание? — Задала наводящий вопрос, надеясь на возвращение короля в адекватную реальность.

— В девять, — хмурясь, сообщил он.

— Амиа, я похожа на бестолковую дурочку? — Вопрос, конечно, неоднозначный, так как иногда я себя вообще слабоумной чувствую, но муж то об этом не знает.

— Нет, что ты! — Горячо возразил он. — Ты самая умная на свете.

— Отлично, — согласилась с его некомпетентным мнением. — Тебя я тоже считаю очень умным и мудрым. Так вот, по совокупности всех этих признаков, наш сын ни как не может быть идиотом, неспособным выучить заклинание обездвиживания до десяти лет. — Припомнила я генетический расклад, умалчивая о поговорке, что природа на детях отдыхает.

— Наш сын самый умный из всех! — Твердо и с толикой гордости заявил мне благоверный.

— Так вот, маячок на самом умном и смышленом ребенке Эфиона будет висеть до двадцати лет максимум, чтобы он не чувствовал себя под колпаком. — Непреклонно сказала я. — И к тому же, если ты его не снимешь сам, то я попрошу это сделать Дусю.

— Н-но….

— И отдам ребенка на воспитание Року. У него чудесно получается воспитывать будущих королей. — Насмешливо приподняла уголки губ.

— Хорошо. Двадцать лет. Я понял. — Амиа насупился, но я была уверена, что он прислушается к моему мнению.

Это случилось через две илиды после рождения Атеа. За это время мой сын сильно позеленел, стал просить в два раза больше еды и научился смешно фырчать. И только сейчас я поняла, насколько помощь няни была неоценимой. Ее присутствие позволяло мне не пропускать собственные приемы пищи, находить время на купание и даже решать кое-какие вопросы, находясь в собственной гостиной.

По вечерам Амиа, привыкший к моему большому животу больше, чем я сама, долго гладил то, что от него осталось, привыкая к новым ощущениям. Даже ночью, я иногда просыпалась от того, что по моему уже плоскому животу судорожно водят рукой, пытаясь найти какую-то важную отвалившуюся запчасть. Со смехом объясняла, что наш сын спит в соседней комнате, а я, родив, резко «похудела» в этом месте. Муж, успокаивался и засыпал, а я еще долго не могла уснуть после этого.

Сегодня я проснулась, ощутив необычный холод рядом. Поискала глазами супруга, но того не было в спальне. Резко села на кровати, прислушиваясь к тихим шорохам за стеной. Встала с кровати, завернулась в халат и отправилась в детскую комнату. Ам был здесь. Стоял лицом к кровати, низко опустив голову и ссутулив плечи.

— Ам, — тихо прошептала, но он никак на это не отреагировал.

Подошла ближе, различая очертания кроватки в тусклом свете зеленого светлячка. Атеа крепко спал в кроватке, так как, насколько я помнила, мне его приносили около часа назад для ночного кормления. Неужели Амиа здесь стоит так долго? Затронула его за плечо. Снова никакой реакции. Лунатит что ли? По позвоночнику пробежал холодок. А что если в него снова кто-то вселился?

— Турах мой, — заглянула ему в лицо и ахнула.

По его щекам катились слезы, лицо было искажено гримасой сильнейшей боли, а рот был крепко сжат, чтобы рыдания не выплеснулись наружу. Схватила его за щеки и принялась трясти, надеясь, что он меня увидит и услышит.

— Ам, солнце мое, что такое? — Говорить старалась нежно и ласково, боясь какого-то срыва. — Скажи, что случилось? Что не так? — У самой задрожал голос от волнения.

Снова никакой реакции, кроме еще более сжатых губ и более мокрых щек. Испугалась, что у мужа сейчас случится истерика, или и того хуже, микроинфаркт какой-нибудь, от невысказанных переживаний. Максиинфарктов в этом мире пока не водилось по причине крайней здоровости населения.

Повисла на надежной шее, обвив ту руками, и, подпрыгнув, обняла его талию ногами, стискивая в объятиях. Положила голову на то место, где пролегают шрамы и замерла, ожидая ответных действий. Через пару минут муж действительно ожил и судорожно всхлипнул, задрожав всем телом. Тут же подняла голову, уставившись в потерянные зеленые глаза.

— Что случилось, мой хороший? — Тихо спросила.

Амиа скривил губы в некотором подобии усмешки и снова перевел взгляд на кроватку. Глубоко вдохнув, он срывающимся шепотом прошептал.

— Как он мог пожелать убить своего сына? Как можно поднять руку на такое беззащитное существо? — Слова перемежались тихими всхлипами.

Я внутренне выдохнула. В моей семье все хорошо, слава богам, а вот психологически разгрузочную беседу с мужем все же стоит провести.

— Он был больным эфином, — попыталась убедить Ама. — Он недостоин такого сына, как ты и такого внука, как Атеа. Не пытайся понять того, кто смог так подло поступить по отношению к своему ребенку. — Даже чуть потрясла его за шею, пытаясь донести свои слова до адресата.

Кажется, не дошло.

— А если и я таким стану? — Ам взглянул на меня больными глазами. — Что, если я тоже так поступлю?

— Не поступишь! — Отрезала я. — Ты любишь и меня и сына, так что нам это не грозит. Ты и так на все готов, лишь бы защитить нас с ним.

— Ты так веришь мне? — Он удивленно на меня посмотрел.

— Я верю тебе больше, чем себе. — Грустно усмехнулась, открывая ему очередную правду про себя.

Я тут же оказалась прижата к сильному телу. Секса у нас не было уже около двух циклов, так как он где-то вычитал в книгах, что до родов это вредно, а после родов, я якобы восстанавливалась (а меня голую обходили десятой дорогой). Но сегодня я оглянуться не успела, как была прижата к стене, а мою шею активно зацеловывали требовательные губы. Приоткрыла глаза, обнаружив, что мы уже в своей спальне, и выдала давно сдерживаемый стон. Господи, как хорошо то! Ам тут же отозвался голодным рыком и содрал с меня халат.

Утром никак не могла избавиться от глупой улыбки, наползающей на губы. Во время завтрака в собственной гостиной, то и дело бросала взгляды из-под ресниц на не менее довольного мужа, сидевшего рядом. У меня создалось такое ощущение, что кто-то искусственно создает периоды воздержания, чтобы потом вот так вот сладко потягиваться, сидя на диване после сексуального срыва.

Атеа утром был уже накормлен, но молока было много, а потому пришлось сцедить нормальным земным молокоотсосом, который Ам долго вертел в руках, перед тем, как я его применила. Бутылочку тут же поместили в стазис на всякий случай. Интересно, а полезные элементы в молоке из-за этого не умирают?