ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Мне это кажется странным, — вокруг почти никого не было, теплый ветер шелестел между густых ветвей, а солнечные блики мелькали на поверхности яркой сочной травы. Во всем парке играла музыка, знакомая мне еще со времен института — саундтрек к фильму “Амели”, знаменитого композитора Yann Tiersen. Тихая, но в тоже время яркая мелодия вызывала чувство восторга, но самое главное то, как она действовала на Александра.

Услышав музыку, мужчина улыбнулся, тут же перехватил меня, опустив одну руку на талию, второй продолжая держать ладонь.

— А мне кажется, что люди в этом парке, кто сейчас видит нас, хотят последовать примеру, разве нет?

Мы стали танцевать, просто двигаться в такт музыки, наслаждаясь знаменитой мелодией, и каждый при этом вспоминал одному ему известные моменты из жизни. Он смотрел на меня, но в тоже время словно не видел. Думал о чем-то своем, но не забывал про музыку, продолжая улыбаться. Его прикосновения были мягкие, но в тоже время крепкие, запах одеколона был еле заметен, больше похож на легкий медовый аромат… Может, это запах его кожи? Почему-то Александр все время ассоциируется у меня с медом и… молоком. Именно так — мед и молоко. Солнечные блики играли в его светлых, золотистых волосах, отражались в ярких пронзительных глазах, и в этот самый момент я поняла, что если бы встретила его до Димы, обязательно бы обратила внимание — на него просто не возможно не смотреть и дело не только в притягательной внешности. Почему-то мне стало интересно, что за жизнь он вел до встречи с Марией, почему отчаянно пытается измениться и что на самом деле происходит в его истерзанной душе.

— Я думаю, что скоро вы будете счастливы, — прошептав эти слова, я улыбнулась.

— Не совсем понимаю, хоть мне и понравилось то, что ты сказала.

— Мне кажется, что скоро вы влюбитесь, — я продолжала улыбаться ему, полностью уверенная в своих словах, — и она обязательно ответит вам взаимностью. По-другому просто быть не может.

Внезапно чуть сбоку возникла вспышка… Странно — при свете дня и такой режим… Это привлекло внимание и я невольно обернулась, тут же замерев на месте.

Оксана.

Она стояла в парке рядом с незнакомым мне мужчиной, держала в руках телефон и выглядела при этом очень счастливой — настолько счастливой, что из ее улыбки сочился яд.

— Как любопытно! — девушка источала вокруг себя тьму и злобу. Она словно скрежетала зубами, с ненавистью смотря на то, как я танцую вместе с Александром, — Александр Преображенский и наша Дашенька. Не представишь нас? А то на выставке наша встреча была столь короткой…

Мужчина, что сопровождал ее, недоуменно уставился то на меня, то на Александра, но лезть в разговор не стал. Мне не хотелось общаться с ней, видеть ее, слышать ее голос. Этот человек живет лишь для себя и ради себя — в плохом смысле этих слов.

— Это ведь та самая девушка, что пыталась узнать про Дмитрия, да? — Преображенский спросил это у самого моего уха, причем я настолько не ожидала подобного, что вздрогнула, почувствовав теплое дыхание на своей шее.

— Оксана, — я слегка повернула голову в сторону мужчины, и мы встретились взглядом. Близко. Очень близко! Почему внутри все словно воспламенилось? Кажется, щеки горят… — ее зовут Оксана…

Александр лишь улыбнулся — в нем что-то переменилось. Хитрая ухмылка, в глазах словно бесята играли. Он гордо выпрямился, смерил недовольным взглядом пару и произнес:

— Александр. А вы, видимо, знакомы с Дашей.

— Конечно, знакомы! — Оксана пожирала глазами Преображенского, что дико не понравилось ее кавалеру, и если раньше этот человек смотрел на девушку с недоумением, то теперь он явно разочарован в этой женщине, которая просто не понимает, что делает, — я ее близкая подруга, которая сделала этот потрясающий снимок! Вы только посмотрите, как Даша здесь красива — струящееся синее платье, распущенные, слегка растрепанные светлые волосы и странная, милая, удивительная улыбка, которая ну никак не должна быть на лице женщины, страдающей от разрыва с бывшим мужем. Возникает закономерный вопрос — почему же ушел Димочка?

— Вот у Димочки и спросишь, — Александр не дал ответить, спокойно выхватил ее телефон, на что Оксана взъелась и начала возмущаться.

— И ты просто будешь стоять и смотреть, как этот человек нагло выхватывает из моих рук аппарат? — она обратилась к своему кавалеру.

— Ты сама влезла в эти разборки, к тому же он явно не ломает твою вещь, — незнакомец пожал плечами, не желая вступать в перепалку, о смысле которой ничего не знает. По-моему, верное решение, но что делает Александр?

— Слушай, а хороший кадр получился, — заметил Преображенский, достав свой телефон и приложив его к аппарату Оксаны, — надо на память взять. Спасибо, Оксана, за чудесную фотографию, возвращаю ваш телефон в целости и сохранности, а Диме своему передай, что он дурак. Пойдем, Даш.

Мы уже хотели уйти в другую сторону, но Оксана не дала…

— Именно так я ему и передам, и ей, кстати, тоже… А то все бедная переживала, что семью разрушила… Кстати, посмотри на дату…

Она вновь дала мне телефон, где на экране было изображение Димы и… И ее… Высокая, очень красивая девушка с приятным лицом и милой улыбкой. Она застенчиво улыбалась, кутаясь в теплый мужской шарф, который я так долго выбирала в магазине. На заднем фоне яркими пятнами виднелись осенние листья. Пара держалась за руки, и Дмитрий нежно целовал эту девушку в щеку… Не изменял он, да?

Я с силой сжала руку Александра, но внешне осталась спокойной. Внешне, но не внутри. Вернув телефон его владелице, я посмотрела на нее и спросила:

— Что ты хотела показать мне? Что меня обманывали? Я и так это знаю. Что он меня разлюбил? Так я опять же это знаю. Но теперь, благодаря тому, что произошло, я вижу тебя такую, какая ты есть. И мне не нравится картина, чья рама прогнила насквозь. Не нужно приходить ко мне, пытаться показать фотографии, открыть глаза на чью-то ложь. Поверь — это тебя никак не касается. Мы взрослые самостоятельные люди, которые прекрасно понимают, что любовь не вечна. Я полностью приняла его выбор и благодарна за то, что он признался.

Лицо девушки с каждым произнесенным словом старело на глазах. Оно исказилось гримасой злости и гнева, ненависти, направленной в мою сторону:

— Дура ты, Дарья, — она ухмыльнулась, — ты думаешь, я не знаю, кто стоит рядом с тобой? Что, на деньги падкой