— Свершим правосудие! — кричали вооруженные наемники, врываясь в дома.

— Отомстим! — ревели в ответ сотни разгоряченных глоток, громя все вокруг.

— Смерть всем! — откликался на безумие жаркий огонь, пожирая очередной дом…

Поздним вечером командир отряда подсел к бастарду, сгорбленно застывшему у края стола.

— Что косишься на нас, словно диких зверей увидел? — зло улыбнулся Хаваскатт. — Или думаешь, что с богатенькими любимчиками лорда по-другому можно?

— Можно, — тихо ответил Хейдер. — Можно. По закону. Как и сказано нашим королем, что стребует с этих пьяных бедолаг по полной.

— Не волнуйся за них, — рассмеялся седой убийца, разглядывая молодого человека как неведомую зверушку. — Как закончим, они по большей части в леса уйдут, переждут немного, а потом покаются. Не они первые начали, а у Кайлока сердце отходчивое. Хорошенько наподдаст лорду, что разрешил грабить людей и голодом морить, да простит.

— Ты ошибаешься… Убийц не прощают. Убийц вешают и четвертуют… Мы теперь все кровью залиты. И твои люди, которые в домах шарили и насиловали, и крестьяне, которые соседей на стропилах вешали. Все…

Наемник поднялся, повел плечами:

— Должен с тобою согласиться. Мы теперь все одинаковые. И ты, белоручка, и мои ребята, которые за тебя всю грязную работу сделали. Если расслабимся и к латникам в руки попадем, висеть на одном дереве, рядком… Иди спать, нам завтра к последнему мерзавцу заглянуть осталось, и работа сделана.

Хейдер поднял воспаленные глаза и ответил, с трудом сдерживая бешенство:

— Я не поеду, хватит с меня. Я шел защищать и спасать, а не грабить и убивать. У нас теперь разные дороги…

— Тебе так кажется, мальчишка… Дорога теперь у нас одна. Или в лес до осени с местными, или на прорыв на север, пока тропы не перекрыли… Но дело твое. Мы завтра заканчиваем и через ночь уходим.

— Бросив крестьян на откуп дружинникам? Их же перережут как баранов!

— Не успеют. Можешь не волноваться, мы больше потов прольем, удирая отсюда, чем эти хитрые пройдохи. Они не только с соседями поквитались, да чужое имущество к рукам прибрали. Они еще успеют часть дружины в болотах оставить, если кто в лес сунется. Так что больше о своей голове заботься…

Посмотрев за окно, где плясали во тьме холодные снежинки, бастард лишь покачал головой:

— В лесу? В болотах? Кто же сможет по морозу в лес бежать, бросив дома и все нажитое? Верная смерть… Или от чужих мечей, или от холодных объятий Фриддэфа…[36]

Последнее семейство попыталось бежать, но неудачно. Столкнувшись на дороге с вооруженной вилами и кольями толпой, эггендом выставил охрану и повернул сани с домочадцами обратно. Потеряв при обстреле шестерых, крестьяне замерли на краткий миг, сбившись в кучу. Наемники сдвинулись по бокам орущей массы людей и навесным ответным огнем погнали слабо вооруженных защитников назад. Вслед за побежавшими рванули разъяренные нападающие. Пока жаждущие крови мужики штурмовали забор, валили ворота и ломились в запертый дом, наемники преследовали сани, свернувшие в заснеженное поле. Как ни нахлестывали безоружные люди надрывающихся лошадей, их быстро нагнали и перебили прямо там, оставив изломанные окровавленные тела среди белоснежной сияющей пустоты. Вернувшись, отряд посмотрел на пылающий дом, в котором погибли остатки охраны, и начал привычно шарить по сараям, выискивая с другими мародерами что-либо ценное.

Ближе к обеду в поместье примчался перепачканный кровью гонец. Надрывно крича, он махал руками и показывал за спину, в сторону леса:

— Там, там латники! Лорд прислал латников! Много! Они напали на нас, когда мы скот гнали, всех убили, всех! Никого не щадят, рубят без разговоров! Там!

Кривоногий баткарл метнулся к командиру, который внимательно вглядывался в далекие фигурки, шагающие по дороге.

— Уходим?! Пока поле не перекрыли, как раз успеем!

— Зачем? — удивился Хаваскатт. — В поле мы под обстрел попадем. Ребята лорда Лэксефа этот сброд сметут за минуту, затем возьмут луки и хорошенько нас проредят. Вон как споро идут, скоро будут здесь. Да и если побежим, то как добычу из деревни заберем?

— Что тогда делать?

— Строй пьяниц, пусть выбитые ворота телегами закрывают, за забором выстраиваются. Парней я по крышам рассажу, часть вон там укрою, у дровяника. Латников не больше, чем нас. Они идут крестьян гонять. Как во двор втянутся, мы их как кур перестреляем. И крестьяне еще надавят, телами завалят. Когда всех прикончим, железо местным раздадим. Пусть лорд их по лесу и полям гоняет. С оружием в руках они не сразу побегут, нам день-другой выиграют…

— Понял, — осклабился тиорен и поспешил к десятку, распределять людей на позиции…

На пыльном чердаке скотного двора кисло пахло сеном и не убранным с утра навозом. Два стрелка тихо перешептывались, разглядывая в щели подошедший к забору отряд:

— Ты смотри, ничего не боятся, как на парад выстроились!

— А чего им бояться? Вон горлодеры в портки наложили и уже бы по полю скакали, как зайцы… С кольями стоят, лишь потому что наших мечей и стрел боятся больше, чем латников. Пока боятся больше. А как кровь польется, так и побегут…

— Ничего. Баронские обрубки на забор не полезут, и мало их, чтобы окружить и держать нас в осаде. Сейчас телеги крючьями растащат и во двор полезут. Говорят, во время бунта за каждую голову им звонкой монетой платят. Чтобы бунтовщиков уничтожали, а не по деревням баб брюхатили.

— Не знаю, меня в дружину не брали, — хохотнул первый из стрелков, поправляя тетиву.

— О, что я говорил! — обрадовался второй, втыкая перед собою пятую пернатую смерть. — Полезли… Начинаем?

— Подожди, не спугни… Седой сказал, по приказу… И никто не уйдет…

— Куда им уйти?.. Вон поле и дорога… Хорошо, что мы не побежали, не люблю стрелы спиною ловить…

— Никто не любит… Заткнись и смотри лучше. Наши от правого столба у ворот и на дороге. Как закончим, так и парням поможем…

Выбросив за щиты длинные багры, солдаты медленно выволокли пару телег за ворота, спихнув их в глубокий снег. Пятеро бойцов остались снаружи, страховать выход, остальные пошли внутрь. Узкая колонна, укрывшись за щитами, ощетинилась копьями и медленно втянулась во двор. Перепуганные крестьяне попятились, видя перед собою неумолимых убийц, закованных в броню доспехов. Миг-другой, и протрезвевшая толпа побежала бы, не пытаясь даже постоять за себя. Но в отличие от перепуганных хлеборобов, внимательные глаза наемников видели другое: потертые доспехи, щербатые щиты, нечищеные шлемы со следами ржавчины. Похоже, в гости наведались не латники барона, а наспех сколоченное ополчение из ближайшего городка, куда примчались гонцы перепуганных эггендомов. И в отличие от профессиональной дружины, эти вояки также быстро побегут со всех ног, когда встретят перед собою не безоружного крестьянина, а настоящего воина.