– Конечно-конечно. До самой двери.

– Да тут идти сто метров, не нужно утруждаться.

– Может быть, останешься? – шепчет мне на ухо Юля, но я уже всё решила.

У меня, правда, нет никакого желания садиться в машину к постороннему парню, даже если он знаком с моими друзьями. Не страшно, нет… не хочется.

– Но я всё-таки проведу, – не сдаётся Антон, а я машу рукой, мол, идти рядом я не запрещаю.

Выхожу за ворота, Антон не отстаёт, а вокруг тишина, и только сверчки поют свои бесконечные песни, да собаки нет-нет, да заворчат, потревоженные.

– Вы знаете, я ведь впервые в деревню приехал, – нарушает тишину Антон, а у меня ощущение, что от его болтовни голова сейчас лопнет.

– Неужели ни разу не были? – удивляюсь в качестве вежливости, а мой спутник весело улыбается.

– Я городской мальчик: школа, курсы, спортивные секции, золотая медаль, красный диплом, медали, кубки…

Ох, ну хватит уже! В этом списке только не хватает вымпела и медали «За смелость на пожаре». Ему вообще надоедает когда-нибудь якать и о себе распинаться?

– Неужели и на море ни разу не были?

– Был, конечно, только всё чаще родители в Европу путёвки покупали, или вот в Артек… а на нашем "местном" никогда.

– У нас тут красиво: погода, природа и кролики бегают.

– Кролики? – удивляется, а я рассказываю, как сбежал Рагнар, и как я искала его, срывая горло.

Когда заканчиваю рассказ, Антон хохочет, будто на концерт стендапа попал, а я тоже улыбаюсь. Ночь приятная, спутник мой весёлый, потому поводов грустить нет. Хоть и эгоист, конечно.

– Спасибо вам, что провели, – топчусь на месте у своей калитки, а Антон останавливается в шаге от меня.

– Может быть, на «ты» перейдём? Всё-таки, вроде бы, познакомились, общались.

– Можно. Почему нет? – пожимаю плечами, Антон улыбается, поправляя свой неугомонный чуб. – Я пойду? Поздно уже…

– Останься, – просит и протягивает мне руку. – Хоть на пять минут задержись, ангел Катя.

– Просто Катя, – напоминаю, а Антон совсем близко подходит.

Он высокий, хоть и худой, а аромат его одеколона щекочет ноздри. Слишком насыщенный, до удушья.

– Нет, всё-таки ты ангел, – напирает, и вот его рука уже в моих волосах, глазом моргнуть не успеваю.

– Антон, отойди, – прошу, но кто бы меня ещё слушал? Провёл девушку до двора, получи законный поцелуй.

Я толкаю его в грудь, крепко смыкаю губы, мычу, но Антон упорен в своём желании на практике мне доказать, насколько я прекрасна и как действую на него.

– Совсем сдурел? – шиплю, когда он всё-таки прекращает попытки разбудить мою сексуальность.

Я пытаюсь отдышаться, Антон смотрит на меня ошарашенно – наверное, не ожидал, что начну сопротивляться, – а я вдруг замечаю Вадима. Он стоит у своей калитки и смотрит на меня, сощурившись. Просто молчит и смотрит, а потом делает шаг в нашу сторону.

Вадим всё ближе и ближе – улица наша слишком узкая, потому ему достаточно пяти шагов. Руки в карманах, лицо непроницаемое, а я смотрю на него, не отрывая взгляда. Вот зачем он здесь нужен? Хотя так Антон больше не будет ко мне ручонки свои тянуть загребущие.

– Добрый вечер, – Вадим останавливается рядом с Антон, и я невольно сравниваю их. И да, сравнение не в пользу последнего. – Катрин, помощь нужна?

– С чего бы это? У меня всё хорошо, спасибо.

Интересно, как долго он наблюдал за нами и как много видел.

– Я Антон, – протягивает ладонь для рукопожатия, но Вадим её игнорирует. Даже не смотрит в сторону моего нового знакомого.

Зато смотрит в упор на меня, а я умру лучше, чем покажу, что меня смущает его взгляд.

– Приятель, я не знаю, кто ты такой, но мы вообще-то здесь разговаривали.

– Заглохни, – почти ласково просит Вадим, а Антон хмурится.

– Вадим, я не знаю, зачем ты здесь, но у меня всё хорошо.

– Ага, я видел.

Мне не нравится его тон, не нравится тяжёлый мрачный взгляд, от которого у меня мурашки по коже.

– Вадим, иди домой, я сама…

– Приятель, девушка же попросила.

Нет, Антон определённо герой не моего романа.

– Тебя я тоже вообще-то попросила отойти, – говорю, а Антон округляет глаза до размеров блюдца. Честное слово, сейчас выпадут и по земле покатятся.

Вадим поворачивается к Антону, и на мгновение мне мерещится, что он сейчас разобьёт ему нос. Даже будто бы запах крови в воздухе ощущаю. Только петушиных боёв мне не хватает для полного счастья.

– Если ещё раз к ней сунешься, я тебя кастрирую. У меня рука набита, даже ойкнуть не успеешь.

– Быдло оно и есть быдло, – выплёвывает Антон и, даже не посмотрев на меня, стремительно уходит.

Пара мгновений, а его и след простыл.

– Взял и такого парня спугнул, – замечаю, а голос больше на писк полевой мыши похож.

– Могу догнать и вернуть, если он тебе дорог, – усмехается Вадим, а я отрицательно машу головой. Ни в коем случае!

– На надо, пусть катится подальше, небыдло.

Ёжусь, хотя на улице тепло, но меня почему-то знобит.

– Насчёт кастрации я не шутил, кстати, – Вадим смотрит на меня, внезапно став серьёзным.

– Ты всех девушек готов таким образом обезопасить?

– Нет, только тебя.

В его словах убеждённость, которой невозможно не поверить. Да только воспоминания, как та девушка висела на нём в коридоре, не дают покоя. Ну не могу я выкинуть это из головы, не получается. Хотя я стараюсь.

– Ты злишься на меня, – не спрашивает, утверждает, а я берусь за круглую ручку, чтобы наконец попасть уже сегодня домой.

– С чего бы это вдруг?

– Я же вижу, – снова эта его усмешка, от которой я таю и психую одновременно. – Просто признайся, что тебе не всё равно. Кем меня считаешь? Кобелём? Одну в кабинете целу́ю, вторую в коридоре зажимаю. Так думаешь? Я же по глазам вижу.

Экстрасенс чёртов, видит от всё.

– Я никем тебя не считаю. Я даже не думаю о тебе вообще. Вот даже сейчас стою тут, вижу тебя, и не думаю о тебе.

– Ты же смелая, Катрин. А сама боишься. Как зайчонок трясёшься.

– Хватит твоих животноводческих аналогий! – почти кричу, потому что от самомнения уважаемого ветеринара у меня никакого терпения не остаётся. – Просто смирись, что о тебе не думают и твои обжиманцы с бабами могут волновать далеко не всех. Меня не волнуют. Всё, смирись! Можешь хоть всех женщин в мире перещупать, мне всё равно.