– И еще они воют и играют в кегли своими головами, – буднично добавила Шанна. – Ты это… насчет приглашения-то, как, не передумала?

Ника помотала головой.

– Тогда поехали. Тоху одного надолго оставлять нельзя. А ночью так вообще…

– Нашла беспомощного, – фыркнул Антон. Уселся прямо на пыльный диван и уткнулся в телефон. – Хоть до утра гуляй. Радуйся жизни…

– А я тем временем подохну тут в гордом одиночестве, – оптимистично закончила фразу красноволосая скрипачка. – Не раскисай, бро! Скоро буду.

Как ни крути, а возвращаться домой в компании Шанны было гораздо лучше, чем в одиночестве. Потому что в голову нет-нет да и лезли мысли о сверхскоростной старухе, речных утопленниках и даже недоказанных призраках старого особняка, которые, должно быть, вовсю наслаждались сейчас обществом Антона Князева.

– Волнуешься за него?

Уж слишком напряженно вглядывалась Шанна в окно пустого троллейбуса. И болтала меньше, и не выпускала из рук телефон.

– Умом понимаю, что ничего не произойдет, – откликнулась та не оборачиваясь, – а все равно думается. Когда рядом, все-таки спокойнее…

Ника молча покивала, а Шанна продолжила говорить – уже больше сама с собой, чем с нею:

– Со стороны, наверное, странно выглядит, что я за ним таскаюсь. В смысле любая другая на моем месте уже плюнула бы на эти переезды постоянные и свалила в нормальную жизнь. Но я так не могу. Тоха храбрится, хотя сам знает, что без меня пропадет. Даже не в еде дело или там покупках… у них с Игни такая штука дурацкая происходит… Вот представь, ложится спать здоровый человек. Просыпается – то синяк в пол-лица, то вообще кровища хлещет. Нарывается Игни, а прилетает Тохе. Я, конечно, слабая. Много чего не знаю. Так, по верхам нахваталась. Могу только боль снимать и раны, если несильные, залечивать. Правда, по-крупному Тохе еще не доставалось. Не знаю, смогу ли помочь. Но лучше бы и не пришлось.

– Где ты этому научилась? – спросила Ника, мигом припомнив старую часовню, драку Игни с призраком и кровь на руке Антона. Значит, действительно может.

– Уржешься, если скажу. – Помолчала, но желание излить душу, видимо, пересилило. – Та старуха, которую ты сегодня видела, на самом деле моя бабка.

– Э-э…

– Коровья Смерть – моя ба-буш-ка, – по слогам произнесла Шанна. – Так понятней?

Да уж, все сразу встало на свои места.

– Не-а, – призналась Ника, чем изрядно повеселила свою спутницу.

– Не пугайся ты так. Не родная, – хихикнула Шанна, наблюдая за сменой эмоций на Никином лице. – Она меня у родителей еще в детстве украла. Цвет волос видишь? Думаешь, крашу? Ни фига! Собственный. Наоборот, ничего поделать не могу. Вот поэтому меня бабуля и нашла. Ты, говорит, родилась, чтоб место мое занять. Как помру – все, что ведаю, тебе передам. А дотоле талдычь, глупина, куда какую лебеду ложить, чтобы вереды известь. А не слухать и лениться будешь – персты попереломаю… а еще у нее вместо рук грабли.

– Гра-абли?

– Ну. Поэтому она их и прячет. Короче, до семи лет я людей вообще не видела. В школу пошла – ни букв, ни цифр не знала. Зато про вереды – хоть ночью буди – все расскажу. Учителя думали, что я из староверов. Поэтому, мол, и говорю странно, и дикая такая… Ничего, привыкли. Ну, и я тоже. На бабкино место, правда, совсем не хотелось. Зверье я люблю, даже муху не могу прихлопнуть. Не то что корову… Но это ж еще непонятно когда будет. Так я тогда думала…

– Тут я тебя очень хорошо понимаю. Коровьей Смертью становиться… Бр-р! Поэтому ты и сбежала? – Ника так увлеклась, что чуть не пропустила свою остановку. В последний момент выскочили.

– Угу. Только не с первой попытки удалось. Я еще в тринадцать лет слинять пыталась. Думала, родители школьной подружки меня к себе возьмут. Казалось, это так просто: захотели и забрали. Бабка тогда наняла двоедушника, чтобы меня вернуть. Игни. Много денег ему заплатила – на них он потом мотоцикл купил – и два дня жизни сверху пообещала. Сказала, что даст ему возможность увидеть дневной свет. Это, наверное, еще сильнее подействовало. Так вот, за все это он в момент меня выцепил. Мелкий был, тощий. А скрутил запросто. И обратно к бабке притащил. Ой, что тогда было…

– Наказала?

– Не то слово, – покачала головой Шанна. – Потом много времени прошло, и он снова меня разыскал. Только уже Тоха. Я-то не знала. Обругала его по-всякому. Словами, которых от бабки нахваталась. А он такой: Игни тебя вернул, он же тебя и вытащит. Я его теперь вот так держу… – Она сжала пальцы в кулак и потрясла им перед лицом. – Оказывается, все это время он учился подчинять себе вторую душу. Наставника какого-то встретил. А потом сам Игни к бабке заявился. Избу подпалил, меня за руку – и аля-улю, бабулечка! Вот такая история…

Ника вынырнула из рассказа Шанны только на пороге собственной квартиры. Отперла дверь, включила свет. Мамы снова не было.

И как-то резко потянуло в сон.

– Мрак, а не история, – пробормотала она, с трудом удерживая глаза открытыми. – Проходи. Только у нас тут не очень…

А сама на ощупь, как зомби, двинулась в свою комнату.

– Да все отлично, – прозвучал голос гостьи откуда-то издалека.

– Все-таки мне нужно увидеть Игни. – И подушка по-особенному мягкая, и одеяло само попалось под руку. – Как думаешь, он придет?

– Ну, конечно.

– Мы снова будем искать Есми… – гнула свое Ника. – И на этот раз обязательно все выясним… Только вот спать жутко хочется.

– Так и спи. Спи, я тут сама разберусь, – шепнула Шанна с такой знакомой ласковой интонацией, что не возникло даже намека на желание возразить. Именно так говорил с Никиной мамой Игни. Перед тем как увести Нику с собой.

Последним, что она услышала, был ее собственный голос:

– А что такое вереды?

Ответа так и не узнала.

– Рисуешь?…

Не отвечаю. Вожу карандашом по влажной бумаге. Все наши вещи пропитаны сыростью. Удивительно, что мы все еще не подхватили какой-нибудь туберкулез.

Мне кажется, что плесень уже прорастает у меня внутри.

Над нашими головами – небо всех оттенков коричневого. Особняк, напротив которого мы стоим, отражается в мокром асфальте, как в зеркале. Мы вышли на улицу, пользуясь тем, что моросящий дождь ненадолго унялся. Я – чтобы рисовать, Шанна – просто так.

На листе возникают очертания дома. Треугольный портик с фронтоном. Колонны ионического ордера. Полуциркульные окна.

Он прекрасен.

– Красиво очень, – заключает Шанна и шмыгает носом.

– Я хочу не рисовать дома, – завожусь я. Сотню раз уже обсуждали, и все равно цепляет, как в первый. – Я хочу их строить.

– Дома, дома, дома… – Она прыгает вокруг, поглядывая на рисунок то с правой, то с левой стороны. Пальцы быстро зябнут, но я продолжаю работу. – Да ты достал уже со своими домами! Вот почему ты не спрашиваешь, чего хочу я?