он, –  здесь достаточно хлопка, льна, конопли, масла, пшеницы, ячменя и вина и прочего, что производится и в нашей земле». Впрочем, далее он свысока замечает, что жители «не воины, они слабы и весьма трусливы». Надо понимать, что среди них он чувствовал себя в относительной безопасности.

Пополнив в Хотане запас провизии, Марко и его спутники постарались наверстать время, потерянное в Бадахшане, и немедля двинулись дальше, к легендарному двору Хубилай-хана.

Перед ними в пути на восток простиралось более четырех тысяч миль травянистых равнин, прерывавшихся кое-где горными хребтами. Эти земли известны под русским названием «степь» и делятся на две части. Западная степь лежала от Дуная до Алтайских гор в Сибири. Ее часто описывают как бескрайнее море травы, по ней привольно текут реки и ручьи. Открытые пространства западной степи позволяли караванам и всадникам свободно передвигаться по дорогам, прочертившим ее вдоль и поперек.

Восточная степь Монголии была суше и суровее. Здесь куда меньше было хороших пастбищ, а вольно текущие реки сменялись редкими оазисами. Чтобы преодолеть суровость восточной степи, нужна была выдержка и равнодушие к стихиям.

Через пять дней после отправления из Хотана Поло вступили в провинцию Пейн, населенную мусульманами и питаемую рекой, «бегущей через нее, где находят драгоценные камни, называемые яшмой и халцедоном». Все это было очень интересно, однако любвеобильные женщины Пейна произвели на молодого путешественника куда более сильное впечатление. «Когда женщина имеет мужа и случается, что он покидает ее ради путешествия, и приходится ему отлучиться из дома на двадцать или тридцать дней, женщина, остающаяся дома, едва ее муж уедет, берет другого мужа до его возвращения». А мужчины в пути берут других жен. Рано или поздно Марко должен был поддаться искушению.

Здешнее население вело преимущественно кочевой образ жизни. В Черчене монголы грабили земли со времен Чингисхана. «Когда наступает лето, войско татар, с миром или войной, проходит через земли Черчена, и если они идут с войной, то забирают все их добро, а если с миром, то убивают и едят скот». Те, кто числили себя врагами монголов, привыкли при набегах уходить с женами, детьми, скотом и имуществом через пески пустыни на два или три дня пути «в другие места, где, как им известно, есть пастбища и хорошая вода». Здесь они могли выждать, пока пройдет войско. Беглецов защищали сами стихии. «Никто не может узнать, куда они ушли, потому что ветер с юго-запада, преобладающий в этих местах, сразу заносит следы песком». Монгольское войско, никого не застав, «не знает, где они, и не видит, куда они ушли… После ухода врагов они возвращаются на прежнее место». Описание Марко выдает некоторое сочувствие к сорванным с места поселянам, но в то же время такой способ спасения представляется ему жалким и трусливым. Впрочем, он пока не сталкивался лицом к лицу с монголами и мог лишь догадываться о том, какой ужас внушают эти беспощадные враги.

Пять дней отряд Поло пробивался через пустыню, останавливаясь в оазисах, пока не достиг Лопа –  это название означало границу неведомого. Огромное, сухое, покрытое коркой соли ложе озера широко раскинулось на северо-западной окраине Китая. Эта пустыня почиталась особенно опасной, так как заманивала и сбивала с пути самых осторожных путников.

«Лоп –  большой город на краю бесплодных земель, откуда берет начало пустыня, именуемая пустыней Лоп», –  сообщает Марко, отмечая, что власть Хубилай-хана распространяется и на эти земли. «Все, что нужно путнику для преодоления пустыни, имеется наготове в этом городе, –  предупреждает он, –  и скажу вам, что тот, кто хочет пересечь великую пустыню, должен отдохнуть здесь не менее недели, чтобы восстановить силы и дать отдых вьючным животным. Затем они должны запастись пищей на месяц для себя и животных, ибо такой срок нужен для перехода через пустыню».

Воображение отказывалось охватить величину пустыни, однако Марко пытался передать своим европейским читателям, привычным к густозаселенным ландшафтам, впечатление от ее безжизненности, сообщая, что потребуется целый месяц почти безостановочной езды, чтобы пересечь ее даже в самой узкой части. Пройти же ее в длину просто немыслимо. «Вдоль нее нельзя пройти по причине великой длины, потому что невозможно нести с собой столько пищи… Месяц идут по песчаной равнине без пищи и жилья. Только голые горы и песчаные долины, и ничего съедобного там не найти». Правда, попадалась хорошая вода, «но воды не хватает для отряда, ее достаточно для пятидесяти или ста человек, но не для их вьючных животных». Пятьдесят человек для него достаточно большое число, которое может организовать караван –  пятьдесят заложников зноя, песчаных бурь и ненадежных водных источников. «Идешь день и ночь, ничего не находя, пока не найдешь воду, чтобы напиться в пути. Более того, в трех местах из четырех находишь горькую, соленую, негодную воду». Ни животных, пишет он, ни птиц, «потому что здесь они не найдут себе пропитания».

Устрашающее описание пустыни Лоп, приведенное Марко, вполне точно. Эта пустыня, расположенная на высоте около трех тысяч футов, представляет собой почти ровную местность. Под ногами грязно-желтые или желтовато-серые пески, простирающиеся до самого горизонта.

Временами бури так сильны, что начисто сдувают песок с открытых мест, а поднятые мощным воздушным потоком массы песка ударяют в скалы и постепенно выбивают расщелины глубиной до двадцати футов, наметая монотонные ряды барханов, гипнотизирующие путешественника. Марко не указывает, в какое время года они пересекали пустыню, но если их караван углубился в пустыню весной, в ней, по словам другого путешественника, могло быть «столько пыли, что вся она занавешена безжизненной пеленой». В этом лунном ландшафте температура в течение суток резко меняется. Марко терпел жару до 100° по Фаренгейту днем и температуру ниже нуля ночью.

Среди безжизненной пустыни Лоп Марко нашел удивительную красоту и ощутил близость сверхъестественного. Подобно святым древних времен, он ушел в пустыню, и ему являлись видения, особенно ночью, когда чувства обострены, а страхи множатся. «Тут обитает множество духов, которые наводят на проезжих дивные иллюзии им на погибель, –  говорит он. –  Когда караван пересекает пустыню… часто случается, что люди слышат в воздухе зловредных духов, говорящих так, что те принимают их за голоса спутников, потому что духи зовут их по именам, и много раз бывало, что они следуют за этими голосами и сбиваются с верного пути, и никто о них больше не слышит, и они не знают, как возвратиться, и, оставшись без воды и пищи, многие из них теряются и гибнут». Бесплотные голоса, умеющие подражать людям, несколько неверных шагов, особенно ночью, и все