тайнами мастерства. На казарменное положение примем, а то каждый день в такую даль из дома и домой он слишком натопается.

Так про шестерню. Когда глина затвердела, мы ее нагрели, вытопив воск – дорогой он, зараза. Обидно жечь. А потом осторожно, боясь дышать, на руках отвезли опять тому же гончару. Все-таки обжиг с его режимами и печи с их особенностями слишком специфическая область, чтобы еще и в нее погружаться.

Обожженная форма обещала стать постоянной – кокилем. Но не стала. Отлитая шестерня наши ожидания оправдала только отчасти, зато центральный штырь формы хрупнул – его при остывании сдавила сжавшаяся бронза. У нее коэффициент температурного расширения оказался больше. Это благоприятно сказалось на наружной поверхности – изделие «отошло» от стенок, но формирователь осевого отверстия погиб.

Консилиум пришел к выводу, что этот короткий цилиндр следует вставлять в кокиль отдельно – пусть гибнет. При следующей отливке новый вставим. И мы впервые сверлили своей точилкой отверстие с нуля, от поверхности. Грубо говоря, протерли дырку в днище формы. А новую ось выточили из обычного кирпича.

Следующую отливку выполнили из чугуна. Бронза дорогая, да и мало ее у нас. Боковые поверхности зубцов обработали на наждаке – придали точильным кругам нужную форму и прошли сверху вниз. Для этого пришлось делать подъемный столик. Ну и сами круги менять на каждом проходе до тех пор, пока не добились прохода абсолютно нового без касания обрабатываемых поверхностей.

Кондукторы, калибры, шаблоны – за этот год ребята научились делать оснастку, делить окружность на различное количество частей, пользоваться циркулем и транспортиром. Они вообще на глазах превращались в пролетариев – передовой отряд рабочего класса. Ножиков себе наковали, серпы матерям зубрили и прочее по хозяйству. Опять же литье из чугуна. Из сплавов железа с углеродом он самый легкоплавкий. Зато чистое железо становится жидким при температурах градусов на четыреста-пятьсот выше – нам такого жара не нагнать. В эту эпоху из чугуна отливают непрочные тяжелые пушки и превосходные тяжелые ядра. Зато сковорода на всю округу одна-единственная – на кухне господского дома – диковина, однако.

Сковороду эту парни видели и попытались повторить. Не считал, со скольки попыток, но справились. Это я к тому, что на отдельные процессы развития производительных сил моего внимания уже не хватает. Конкретно по чугунолитейному направлению я тайком хихикал, потирая руки, – мне нужен котел для перегонки тяжелых фракций нефти, чтобы выделить соляр. И теперь, не прилагая к этому особых усилий, я его получу. А чугун привезет из Ипсвича Джон.

Зачем мне соляр? Да ни к чему пока. Интересен остаток, который для простоты считаю мазутом. В какой-то мере это аналог машинного масла, которое в виде отработки я использовал для защиты от гниения множества деревянных деталей, соприкасающихся с землей. А соляр постоит в бочках, пока до него не дойдет черед. Зато «окраску» мазутом досок обшивки проверять уже пора. Для начала – лодок.

Еще одна внеплановая неожиданность произошла. Гарри по моему указанию проверял, как растворяется в бензине сера. И в дело это ввязался Аптекарь. Я застал их за процессом взвешивания остатка после испарения растворителя из того, что не растворилось.

Оказывается, ребята уточняли рецептуру состава забавного варианта резинового клея. В растворенный в бензине каучук они добавляли бензина, в котором «полежала» сера. После размешивания, которое проходило легко, эта масса схватывалась до гелеобразного состояния, если в закрытой бутылке. А на воздухе из-за испарения бензина становилась эластичной, но довольно прочной субстанцией, не желающей отдираться от того, на чем лежала.

Кстати, парни пробовали добавлять в замес и всякую муть вроде соды, муки, сажи, песка, извести… Черная резина у них получилась вполне черной и даже слегка резиной.

* * *

Все-таки маленькая служанка Мэри в этом доме находится в привилегированном положении. В строгости ее держит только мать – Бетти. Остальные же не скажу, что балуют, но держатся как-то уж очень дружелюбно. Вот нынче матушка моей реципиентки сообщила Софи, что юные леди должны уметь скакать на лошадке. На подворье появилась пара смирных кобылок здешней крестьянской породы, и начались уроки верховой езды сразу для двух девочек – Софи и Мэри. Сначала в штанах в мальчуковом седле, а вскоре и в дамском. Это когда обеими ногами налево. К этому моменту были готовы и платья для верховой езды с широкой расклешенной юбкой. Софочка пришла в восторг, а Мэри смущенно потупилась и сказала:

– Спасибо, крестная, – это она нашей маме!

«Сонь, а у тебя крестная есть?» – полюбопытствовал я, уже предвкушая ответ.

«Бетти», – как о само собой разумеющемся откликнулась моя несносная носительница. Вот тебе и оксюморон! Выходит, благородное семейство Корнов покумилось с четой простолюдинов. Ну да то их выбор. Просто маменька наша крестницу не то чтобы балует, но явно желает ей лучшей доли и понемногу к ней готовит.

Если кто не понял, уроки скакания маменька проводит лично, сама при этом восседая на лошади существенно лучших статей. Раньше-то она примерно через день эту кобылу «прогуливала», разъезжая по окрестностям в сопровождении грума, которого изображал Джон. А иногда и одна выезжала, но тогда уже в мужском платье при шпаге и пистолетах. Не ездила к кому-то, а носилась туда-сюда, переходя с рыси на галоп. Есть у этой дамы интересные особенности. Например, раз в месяц она стреляет по мишеням, разряжая при этом полудюжину пистолетов и четыре мушкета, которые после этого старательно чистит, смазывает и снова заряжает. Отсюда вывод – в доме хранится десять единиц стрелкового оружия, готовых к немедленному применению. Его регулярно проверяют на исправность и не отсырел ли порох в стволах.

Кажется, на Ямайке девушек воспитывают в стиле «милитари».

Сегодня мы втроем выбрали новую для себя дорогу, потому что ездить одними и теми же путями скучно, по мнению Софи. Ну и выехали к соседской усадьбе. Это не про жилище трудящегося земледельца, а про господский дом.

– Леди Агата! – послышался приятный баритон, – откуда-то справа появилась тройка всадников – взрослый джентльмен и двое джентльменов-подростков. – Наконец-то вы выкроили время, чтобы заехать к нам не церемонясь, по-соседски.

– Сэр Генри! – кивком поприветствовала мужчину мама. – Оскар, Ричард, – обозначила она знакомство с мальчиками. – Моя дочь Софи и крестница мисс Мэри Коллинз. – Сонька с Машкой тоже благородно кивнули, а пацаны приподняли треуголки. Все в перьях и дурацкой бахроме, как у эсквайра Трелони из «Острова сокровищ». И вообще в камзолах этих людей чересчур много галунов и блестяшек.

«Сам ты чересчур!» – буркнула мне прямо в разум Софи.

– Прошу в дом, – тем