8

В этом новом информационном обществе, где бы вы ни находились, на вас постоянно устремлены видеокамеры. Реалити-шоу, вроде «Большого брата», и вебкамеры, позволяющие смотреть чужую жизнь — всего лишь игровая метафора параноидального состояния современного человека: за вами следят.

Еще недавно обнаружение систем тотальной слежки, вроде американского «Эшелона», вызывало скандал. Но после 11 сентября наступило время, когда абсолютный контроль над личностью морально оправдан «террористической угрозой».

При необходимости частная или государственная спецслужба узнает о вас все: сколько денег у вас на кредитке, где вы находитесь, с кем и о чем говорите по телефону, кому отправляли письма, на какие заходите сайты и т. п. Сбылись многие пророчества антиутопистов, описывавших нечто подобное уже давно. Это настолько очевидно, что об этом постоянно снимают кино: смотрели «Враг государства» с Уиллом Смитом? По сценарию, правда, сама Система всегда оказывается вполне невинной, а слежку за людьми организует какой-нибудь отбившийся от рук и забывший о правах личности «стрелочник» — генерал, олигарх или конгрессмен. Но вы же понимаете, на то оно и кино.

Модная тема слежки намекает на более глубокую проблему — контроль над сознанием. У Оруэлла в романе «1984» диктатура грубых запретов и приказов воплощала все, что человек ненавидит. Но у другого антиутописта — Хаксли в «Новом дивном мире» — Система использовала все, что человек обожает и чему вряд ли может противостоять. Вместо страха там работал соблазн. В новом обществе непосредственный опыт заменяется сообщениями телевидения. Отныне важно только то, что замечено телекамерой. Потребности толпы можно не просто предсказывать, но и программировать. СМИ становятся экраном, защищающим элиту от общества. Экраном, с помощью которого необходимые элите идеи, завернутые в самые соблазнительные образы, усваиваются массами.

И что получается?

Корпорации никогда не были так могущественны, как сейчас. Именно на них работает медиакратия, а роль государств в управлении постепенно тает. Зато растет роль экспертов-толкователей, объясняющих нам, что именно и почему хотели сказать медиа. Рейтинг людей и товаров зависит лишь от того, как часто их показывают по телевизору, а информационная зависимость «медиасапиенса» подобна наркотической. Это означает окончательный провал демократии. Или (как полагает модный философ Славой Жижек) долгожданное обнаружение того, что никакой демократии никогда нигде и не существовало.

Для религиозного сознания все это — четкие приметы царства Антихриста. Наступил момент, когда реальность покрылась слоем непроницаемых иллюзий, намертво отгораживающих человека от действительности и ее Творца. Нет ничего странного, что сектанты бегут из этого Вавилона и живьем закапывают себя под землю. Для них это единственно возможный выход — но что делать всем остальным? Тем, кто не хочет закапываться?

Как это ни обидно, но вашу жизнь определяют медиа. Хотя с другой стороны, вы ведь тоже можете определять жизнь медиа. Технологии сейчас доступны любому. Сегодня любая группа или даже любой одиночка в состоянии создать собственную газету или телеканал.

1

Начиналось с самого простого: персональных сайтов, новостных лент. Так возник, например, вполне уважаемый ныне ресурс «Полит.ру». Никто не запретит вам собирать, комментировать или выдумывать собственные новости и меняться ссылками с такими же энтузиастами. Можно самому снять любое видео и выложить на своем блоге в «Живом журнале». В России именно ЖЖ стал самой популярной формой тактических медиа. Обратите внимание: после очередной драки кавказцев и националистов в центре Москвы агентства ссылались на двух разных блогеров, снявших столкновения мобильными телефонами и совершенно по-разному откомментировавших событие. А простой милиционер из метро, который завел ЖЖ, вдруг стал популярным экспертом по всему, что касается московской милиции, и начал печататься в большой бумажной прессе. Самодельный ролик, пародирующий рекламу стирального порошка, может сделать исполнителя звездой модного кино.

Набирает популярность лайфкастинг — видеодневник, снятый крошечной камерой, передающей кадры на ноутбук. А уж программы «Аймуви» или «Файнл-кат» позволяют делать монтаж, титры и озвучку ничем не хуже, чем на федеральных каналах. Широкополосный Интернет позволяет принимать сетевое ТВ. В Италии такой канал, «Телестрит», сыграл важнейшую роль в кампании против премьера и медиаолигарха Берлускони. В 2001-м, во время восстания в Аргентине, тысячи людей отсоединяли кабель ТВ и смотрели через сделанные из вилок антенны пикетейрос — альтернативные новости. По всей стране действовали две сотни локальных передвижных пунктов вещания. Существуют «Индивидео» и «Джи-эн-эн» (Gverilla News Network), где всевозможные активисты отчитываются о своих акциях и излагают свои претензии.

Тактические медиа позволяют высказаться, собраться на флэшмоб или вечеринку, поделиться впечатлениями но, конечно, не могут пока конкурировать с большими медиа. Вряд ли кто-то из них к этому всерьез стремится. Речь скорее идет о том, что сегодня у нас есть выбор источников информации и легкая возможность самим стать одним из них. Скажем, во время украинской «оранжевой революции» на Майдане постоянно работали веб-камеры, которые смотрели все, кто не верил телевидению.

Впрочем, об Украине стоит поговорить поподробнее.

2

— Человек, способный раскрутить пару рок-групп, способен раскрутить и революционного вождя средней вредности, — предупреждает большой технолог Глеб Павловский. Речь о событиях в Украине — об оранжевой революции. Вернее, не о самих событиях, а о российской на них реакции. А реакция российской элиты выражалась в те дни одним словом — паника.

Медиазавры, аналитики, губернаторы и министры — все боятся Украины. Павловский опасается, что точно так же все случится и в России, которая «не готова к новым революционным технологиям эпохи глобализации» и вот-вот «сорвется в новую революцию». А потому предлагает властям немедленно освоить ноу-хау по предотвращению.

— Может, оно и хорошо, что не готова? — делюсь я мыслью с редактором известной московской газеты. — Может, эта готовность и предотвратительные ноу-хау по-другому нехорошо очень называются? Скажем, «полицейское государство» и «тотальный контроль»? И вообще: может, технологи, всех запугивая, просто набивают себе цену?

Редактор расстроен моей отсталостью. Он сетует, что у российской элиты против оранжутангов ничего, кроме ОМОНа, нету: «Никаких технологий мониторинга!»

— Это уже было в Сербии, Грузии, а теперь в Украине, — втолковывает дорогой пиарщик, делающий политиков. — Повторят это в Молдавии и Азербайджане. Не остановятся, пока не возьмут нас в кольцо.

Идущий нарасхват политолог с трясущимися руками делится вражеским сценарием: для начала находят известную фигуру, максимально близкую американцам, затем впаривают ее интеллигентам, ну тем, кто телевизор не так часто смотрит. Потом ищут на карте подходящий район и делают его Меккой для этого спасителя, обеспечивают там почти религиозную в него веру. Это дорого, но необходимо. Втягивают власть в выборы, высаживают западный десант наблюдателей, включают параллельный пересчет голосов, выводят на улицы толпу, а в толпе верховодят натасканные боевики, все эти «Пора» на Украине, «Кхмара» в Грузии и «Отпор» в Югославии. Все транснациональные информагентства на их стороне. И все они принимаются дружно изматывать власть, рекламируя уличные блокады.