– Сплетничать? Слугам графа Девингема? – Она подняла брови в притворном изумлении. – И ты терпишь от них такое?

Саймон пожал плечами:

– Они люди.

– Так же, как ты. Или я.

– Это точно. – Их взгляды встретились на один напряженный миг, а потом он отвел глаза.

– Ага! – Он наклонился за шпилькой, лежавшей рядом со столом. Схватив ее, он с торжеством преподнес ее Люси. – Я не горничная, но, по моему, смогу помочь тебе немного привести прическу в порядок.

Люси взяла из его рук шпильку, сознавая, что он прекратил обсуждать интимные проблемы. Ладно. Пусть подумает над тем, что она сказала. Может быть, до него дойдет, что она способна делать все, что ему нужно… если он даст ей шанс.

– Я привыкла обходиться без горничной, – заметила она. – Та, что служила у нас, была слишком занята моими сестрами, так что я научилась с раннего возраста причесываться сама. Но может быть, ты отыщешь остальные шпильки?

Он кивнул с явным облегчением, что разговор перешел на обыденные дела, и стал осматривать пол.

Она прочесала локоны пальцами и обнаружила еще парочку запутавшихся в них шпилек. Саймон тем временем продолжал искать. Он был добрым, умным и благородным до глупости. Но ей с каждым часом становилось все яснее, что он совершенно не разбирается в женщинах и ничего о них не знает.

Ну может быть, слово «ничего» было неточным в данном случае. Он знал и умел доставить женщине удовольствие.

Ей придется научить его тому, что необходимо знать о ней. Придется преодолеть природную скромность и стать смелее. Рассказать ему, что ей нравится, и заодно выяснить, что нравится ему. Придется поделиться с ним своими мыслями и грезами, доверить ему свое сердце… Иначе у них никогда не будет того любовного союза, какой был у ее родителей.

И если жена удовлетворит все его нужды, у него не будет причин бегать за этой итальянкой.

Одна мысль об Изабелле бросила тень на мечты Люси о счастливом браке. Нет, не из за итальянки она проделывала все это. Она хотела привлечь внимание мужа, доказать ему, что женщины не хилые цветочки, которые увянут после одной ночи страсти. Она хотела, чтобы Саймон стал ее партнером по жизни, любящим отцом ее детей, спутником и другом, когда они слишком постареют, чтобы бить цветочные горшки в оранжерее.

Изабелла была угрозой только потому, что могла отвлечь Саймона от того, что Люси пыталась ему доказать. И только если Люси удастся ночь за ночью заманивать его в свою постель, у их брака есть шанс превратиться в настоящий союз, который станет им поддержкой и опорой на всю жизнь.

Подошел Саймон и с кривой улыбкой, от которой у нее побежали мурашки по спине, протянул ладонь с подобранными с полу шпильками. Она отвела назад волосы и свернула их узлом на затылке, а потом закрепила шпильками, которые брала по одной из его руки.

Доверительная интимность этого жеста заставила сердце Люси сжаться. Она никогда не занималась туалетом в присутствии мужчины. Если бы только это могло углубить их связь… Впрочем, судя по выражению лица Саймона, он тоже это почувствовал.

Когда она взяла последнюю шпильку, его ладонь оставалась протянутой, так что она, воткнув шпильку в прическу, взяла его за руку и позволила проводить себя из оранжереи.

Я человек, который властвует над своей судьбой.

Из дневников лорда Девингема. Написано заглавными буквами и подчеркнуто

Саймон проснулся в потоке солнечного света. Его переполняло чувство вины. События прошлого вечера вихрем пронеслись в его памяти. Он провел рукой по лицу и застонал.

Как он мог до такой степени утратить контроль над собой?

Сначала он как безумный овладел Люси в оранжерее. Затем пришел в себя и после обеда галантно проводил жену в ее комнаты. Только для того, чтобы покончить со своим рыцарским поведением той же ночью в ее постели. Он вновь занимался с ней любовью.

Нет, с ним происходит что то неладное. Он был человеком, который по тихому защищал Англию на протяжении восьми лет, выполняя все, что требовала от него работа. Почему же одна неопытная девушка смогла растопить его хваленое самообладание, как масло на горячей сковороде?

Вчера он был решительно настроен отослать ее домой. Он обязан был отослать ее домой! Это было его долгом.

Но он не захотел этого.

Он был себялюбивым ублюдком.

Он сел на постели, отбросил одеяло и остался голым, каким был во время занятий любовью с собственной женой. Когда он после обеда проводил Люси в ее комнату, она протянула ему руку, приглашая войти, и он не смог устоять. Даже заметив, что ее сундуки распакованы, разве он сделал ей замечание по поводу неисполнения его приказа? Нет, он стремительно потащил ее в постель, как мальчишка свою первую женщину.

Он должен был позвать слугу и запихнуть ее со всеми пожитками в дорожную карету, велев ему проводить ее в Девингем. Хоть под дулом пистолета… если бы дело дошло до этого. Но одна мысль об этом заставляла Саймона чувствовать себя негодяем. Ему хотелось, чтобы жена хорошо к нему относилась… может быть, даже его любила. Черт его побери! А такие суровые меры наверняка породили бы в ней враждебность.

Нет, он слишком ее хотел, чтобы так рисковать. Их разговор в оранжерее стоял колом в его голове, настойчивый, как утренняя эрекция. Неужели то, что ему твердили о благородных и благовоспитанных леди, было ошибочным? Неужели они также получают удовольствие от бурных постельных игр? Несмотря на их деликатную чувствительность? Но вроде бы так обстояло дело с Люси.

Отец вбил Саймону в голову, что мужчина совокупляется с женой очень цивилизованным образом и лишь для того, чтобы заиметь наследников. Но когда дети родятся, вежливым и достойным будет избавить жену от подобных приставаний. Его родители были тому наглядным примером, и после того как детская была заполнена, вели каждый свою отдельную светскую жизнь.

Его учили, что более смелые удовольствия делят с любовницами и шлюхами. Этот сорт женщин не обладает тонкими чувствами деликатно воспитанных дам, и потому они более пригодны для удовлетворения низменных плотских потребностей мужчин. Саймон намерен был следовать примеру отца. И после того как Люси произведет на свет требуемых сыновей, собирался завести скромную любовницу. Он считал, что это будет по джентльменски. Но теперь доводы его непредсказуемой жены начали убеждать Саймона, что его представления о браке были неверными.

Черт побери все! Нет, он должен был отправить ее домой.

Он оперся локтями о колени и уронил голову на руки. Эта женщина уже так заморочила ему голову, что он не мог трезво рассуждать. Мысль о том, что жена может быть в постели активным игривым партнером, ухватила его за гениталии и не отпускала. Одно сознание того, что он может с ней дать волю своим страстям и не отпугнуть этим ее… что она может получать от этого такое же удовольствие, как и он… В паху у него мучительно заныло. Черт!.. Он может научить ее такому…