Весть об их потрясающей победе разлетелась со скоростью лесного пожара. Томас глянул на Рашель. Он снова видел сны. Наедине они еще не оставались, и ему только предстояло узнать, что она об этом думает. Впрочем, победа его оправдывала.

Но никто не знал, что он видел сны не один раз, а дважды. На обратном пути, когда войско остановилось на отдых, заснул и во сне присутствовал на особом заседании, созванном президентом Соединенных Штатов, а потом отправился к психологу. И спал сейчас, в том сновиденном мире, в лаборатории доктора Бэнкрофта.

И собирался видеть сны снова, этой же ночью. Обязан был видеть. Только бы Рашель поняла…

— При помощи пороха мы уничтожим Орду! — сказала Майкиль.

— В пустыне не получится, — опять Уильям. — Там только горсточку убьешь каждым взрывом. И мин у нас сейчас нет.

— Тогда дайте мне триста человек.

— Триста — дам, — сказал Томас. — Но не тебе. Отправим другой отряд, и пусть они едут по маршруту гонцов. — Вестники обычно сновали между лесами по одним и тем же тропам. — Если по пути получат весть, что Джеймус победил, смогут сразу повернуть обратно.

Некоторое время она смотрела на него, потом развернулась, собираясь уйти.

— Прости, Майкиль. Я знаю, что значит для тебя Джеймус, но ты нужна мне здесь.

Она немного помедлила и, ничего не ответив, вышла.

Томас мотнул ей вслед головой:

— Отправляйся за ней, Уильям. Сюзанна, выставь дозоры вокруг леса. Чтобы Орда не подкралась незаметно.

Оба покинули вышку.

— Ты и впрямь думаешь, что Паршивые могут выслать еще одно войско? — спросила Рашель.

— Месяц назад мне бы это и в голову не пришло, но они стали умнее. Их учит Мартин.

— Ну что ж, к согласию мы пришли, — сказал Сайфус и погладил свою длинную седую бороду. Ему было уже семьдесят, и в Совете он состоял со дня его основания. — Собрание будет продолжаться, как всегда, пять дней.

— Да.

— Что бы там ни произошло с Южным лесом.

— Думаешь, его могут взять? — спросил Томас.

— Нет. Разве наши леса когда-нибудь брали? Но, даже случись такое, важность Собрания для нас усиливается.

— Ты прав.

Томас посмотрел на жену. Он был старше ее всего на несколько лет, но выглядела Рашель вдвое моложе потрепанного битвами мужа. Из нее тоже вышел бы замечательный командир, сомневаться не приходилось. Но она была еще и мать. И его жена. Помыслить страшно, что она могла бы пасть на поле битвы.

Он приблизился к ней и коснулся рукой ее щеки. Спросил:

— Я уже говорил тебе, как ты прекрасна?

Затем нагнулся и поцеловал ее в губы, на глазах у всех. Любовь была их религией, и обряды ее они вершили ежедневно. Если кто-то терялся в пустыне и не омывался в воде Элиона, память его о разноцветном лесе и о любви, которую дарил их Элион в прежнем озере, выцветала тоже. Но в лесу, оберегая эту память, Сайфус и Совет разработали множество ритуалов. Великая Любовь включала в себя определенные правила, традиции, празднования, помогающие не сбиться с пути. Частью ритуалов было и проявление супружеских чувств.

Рашель подмигнула ему.

— Твоя любовь согревает мне сердце, — сказала она. И он снова ее поцеловал.

После чего отвернулся и спросил:

— Сайфус, что ты знаешь об исторических книгах? Говорят, они еще существуют. Можешь о них что-нибудь рассказать?

— Нам не нужны исторические книги. У нас есть озера.

— Да, конечно. Но как ты думаешь — они существуют?

Сайфус бросил на него из-под косматых бровей пристальный взгляд.

— Эти книги — не для каждого, — ответил он. — Их скрыли от нас давным-давно, и не без причины.

— Не думал, что они тебе так неприятны, — сказал Томас. — Я ведь всего лишь спросил, знаешь ли ты что-нибудь о них.

— Опять этот внезапный интерес к истории. Как в былые времена, — нахмурилась Рашель. — Из-за снов, конечно?

— Это не то, о чем ты думаешь, Рашель. Но… понимаешь, там ничего не изменилось. Я проснулся в Бангкоке и узнал, что прошла всего одна ночь! — Он подошел к ограждению и посмотрел вниз. Празднование было в разгаре. — Звучит нелепо, но у нас очень серьезные проблемы. — Он повернулся к ней. — Я нужен там.

— Что такое Бангкок? — спросил Сайфус.

— Мир из его снов, — ответила Рашель. — Он думает, что во сне попадает в другое место и живет во времена до Великого Обмана. Считает, что может победить вирус, причинивший ужасные бедствия. Видишь, Томас, как важен рамбутан? Один раз — всего один! — ты заснул, не поев его, и опять теряешь рассудок. Беда!

— Тебя поэтому интересуют исторические книги? — спросил Сайфус. — Хочешь спасти сновиденный мир?

Томас коснулся повязки на своем плече. Сюзанна приложила к его ране травы и обмотала большим древесным листом. Купание в озере ускорило заживление, и все же для полного исцеления требовалось время.

— Видишь эту рану? Ее нанес не Паршивый. Я получил ее во сне.

— Но ведь тот мир ненастоящий, — сказал старик. — Или ты считаешь иначе?

— Разве ты не слушал, когда я рассказывал о порохе? Не знаю, настоящий он или нет, но рана вполне настоящая.

— В таком случае через твой разум нам помогает Элион, — сказал Сайфус. — Но не стоит думать, что сны, которые он тебе посылает, являются реальностью.

— Считай их чем хочешь, Сайфус. Плечо у меня от этого болит ничуть не меньше.

— Томас, прошу тебя. — Рашель погладила его по голове. — Тебя ранил Паршивый, ты просто не помнишь. Так ведь? Танис тоже увлекался историей, и это завело его в черный лес.

— Нет. У меня на уме совсем другое. Танис увлекся историей раньше, чем я начал видеть сны. Он сделал свой выбор.

Рашель опустила руку.

— А ты сейчас сделаешь свой, — сказала она. — Я не хочу, чтобы ты снова видел сны.

— Но вдруг это будет угрожать моей собственной жизни? Там умрут все люди! И меня убьет вирус. Они зависят от меня, но и моя жизнь здесь может зависеть от того, смогу ли я остановить вирус там!

— Нет, с меня довольно. Конечно, они от тебя зависят. Без тебя их и вовсе не существует!

— Ты готова рискнуть моей жизнью?

— Когда ты видел эти свои сны в последний раз, умерли все мы.

Они отвернулись друг от друга, забыв о любви.

Томас понимал ее неприятие. Что она тогда сказала? «Не хочу, чтобы ты любил в своих снах другую женщину, когда я кормлю грудью твоего ребенка». Примерно так. Она по-прежнему ревновала его к Монике.

— Эти сны кажутся мне сущим бредом, — сказал Сайфус. — Я согласен с Рашелью. Что в них толку, коль ты теряешь разум? Что же до исторических книг, можешь потолковать с одним из старейшин, Джеремией Южным. Он уже прибыл.