Коннер ворвался в номер, захлопнул за собой дверь и принялся лихорадочно перерывать вещи в Бэтси, разыскивая осколок зеркала. Наконец найдя его, он нетерпеливо постучал пальцем по стеклу и как на иголках стал ждать связи с сестрой. Коннер умолял Алекс ответить. Но, увы, отражение в зеркале не менялось.

– Ну давай же, Алекс! – бормотал Коннер. – Ответь же! Поверь, сейчас нет ничего важнее этого!

Он снова и снова стучал по зеркалу, пытаясь связаться с сестрой, но тщетно. До самого вечера Коннер пробовал ещё несколько раз, но сестра не отвечала. Он никогда в жизни не испытывал такого разочарования.

Вечером к Коннеру постучалась миссис Питерс: она с девочками вернулась после велопрогулки по парку Тиргартен и зашла его проведать.

– Как вы себя чувствуете, мистер Бейли? Получше? – спросила она через дверь.

– Нормально, но меня тошнит, – сказал Коннер. – Кажется, я чем-то отравился на кладбище.

– Врача вызвать?

– Нет, думаю, утром мне лучше будет. Надо хорошо выспаться.

– Надеюсь. Жаль будет просидеть всю поездку в отеле.

Миссис Питерс ушла, пожелав Коннеру как следует отдохнуть, но ему было не до отдыха. Следующие пару часов Коннер снова и снова пытался связаться с Алекс, но та по-прежнему не отвечала. Он не мог больше сидеть сложа руки в номере, когда на его близких надвигалась беда.

Коннер решил вернуться на кладбище. Может, там он хоть что-то узнает. Взяв куртку, он тихонько вышел из номера и спустился вниз, стараясь не попасться никому на глаза. Мальчик прихватил с собой карту со стойки в вестибюле и, сверяясь с ней, отправился на кладбище. Добирался он туда целый час по темноте, а в довершение ко всему зарядил дождь.

Подойдя к кладбищу святого Матфея, Коннер увидел, что все афиши сняли с ворот, а вокруг ни души. В ночной тишине кладбище выглядело безмятежно. Мальчик пошёл искать могилы братьев Гримм. Вокруг их надгробий лежали горы цветов и подарков, оставленных гостями фестиваля.

Коннер прищурился, разглядывая могилы, словно смотрел не на надгробия, а на двух молчаливых людей.

– Сказочка у вас получилась что надо, – проговорил Коннер. – Вы ничего не забыли упомянуть? Может, какие-нибудь подсказки?

Дождь усиливался в тон мрачному настроению Коннера. Мальчик всерьёз расстроился, что не получил ответа от могил.

– Что за армия идёт на Страну сказок? Откуда она взялась? Бабушке и Алекс грозит опасность? Пожалуйста, я должен знать, – говорил Коннер, на этот раз обращаясь к затянутому тучами небу.

К сожалению, никто не послал ему знак. Он мог полагаться лишь на то, что ему подсказывало чутьё. Коннер знал, что должен был оказаться сегодня на кладбище, должен был услышать и правильно понять сказку, а теперь должен был предупредить сказочный мир о надвигающейся опасности.

Вот только он не знал, как это сделать.

До бала Посвящения в феи оставался всего день, но разум Алекс занимало не только это. Когда она согласилась пойти на прогулку с Руком, ее стали одолевать одновременно две навязчивые мысли. Вот она думает о том, какой наряд надеть на бал и как там себя вести, а через минуту уже грезит о встрече, которая может пройти прекрасно или же обернуться катастрофой.

Алекс буквально разрывалась на части. И пусть, волнуясь об одном, она забывала о другом и наоборот, всё же она мечтала отдохнуть от этих мыслей хотя бы пару минут. Чтобы отвлечься и вообще не вспоминать о грядущих событиях, наутро после свадьбы Джека и Златовласки Алекс решила навестить Красную Шапочку.

Стоял погожий солнечный день, и Алекс верхом на Корнелиусе скакала в королевство Красной Шапочки. Они двигались в сторону северо-запада, огибая Земли троллей и гоблинов, – вернее, Земли троблинов, как они теперь именовались. Вскоре вдали показались скромные владения Шапочки.

Вокруг королевства возводили высокую стену, над которой без устали трудились десятки каменщиков, укладывая рядами кирпичик за кирпичиком. Судя по всему, новая стена ничем не будет отличаться от прежней, уничтоженной Колдуньей.

Алекс и Корнелиус без труда въехали на территорию королевства. Стражи у южных ворот узнали фею и даже поклонились ей. Скача мимо ферм семьи Бо Пипов и горделиво красуясь перед всеми встречными лошадьми и овцами, Корнелиус держал путь к замку Красной Шапочки, стоящему посреди королевства.

Живописная деревушка ничуть не изменилась с тех пор, как Алекс оказалась здесь впервые с братом: повсюду встречались те же торговые лавочки, конюшни, дома и памятники. Возле пекарни стоял пекарь с подносом выпечки, которую он щедро раздавал прохожим. Замочных дел мастер поставил стол около своей лавки и на глазах у толпы зевак изготавливал ключи. Фермеры гнали по улицам свой непослушный скот и детей.

Королевство Красной Шапочки полностью оправилось после нападения Колдуньи.

– Прошу прощения, вы не подскажете, где находится Палата Прогресса? – спросила Алекс у проходившего мимо пастуха.

– Она напротив замка по ту сторону парка, – сказал он.

– Спасибо, – поблагодарила Алекс и направила Корнелиуса в нужную сторону. Она столько раз бывала в замке, что без труда нашла дорогу.

Палата Прогресса выглядела как миниатюрная копия здания Конгресса США, только не белая, а красная, и вместо купола сверху красовалась громадная корзина.

– Очень в духе Шапочки, – пробормотала Алекс, качая головой. Даже Корнелиус мотнул мордой при виде этого смехотворного зрелища.

Проехав через парк, Алекс спешилась и оставила единорога у подножия широкой парадной лестницы. По обе стороны ступеней стояли статуи Красной Шапочки, одетой в свои любимые наряды и замершей в героических позах. И это ради её-то совета Алекс проделала такой долгий путь! Но, по крайней мере, она убралась подальше от Королевства фей.

В вестибюле Палаты Прогресса на стенах висели дюжины портретов юной королевы. Алекс уже давно привыкла к самолюбованию Красной Шапочки и перестала обращать на это внимание, однако, увидев две огромные картины, занявшие всю стену, она рассмеялась. На одной Шапочка с самым что ни на есть царственным видом произносила речь перед своими подданными, стоя на борту готовой к взлёту «Бабули». А на другой была запечатлена сцена, когда Шапочка отказалась отдать своё королевство Колдунье.

И то, и другое событие Алекс видела своими глазами, но что-то не могла припомнить и малой толики драматизма, изображённого на картинах. Однако она сочла портреты вполне занятными. В самом центре вестибюля стояла ещё одна скульптура Красной Шапочки весьма внушительного размера: королева восседает на троне, прямо как Авраам Линкольн внутри мемориала.