Я подошла к шкафу, призадумавшись, что носить сейчас, когда я стала проводником душ, психопомпом, жнецом. Вероятно, черное. У меня было немного черного – всего лишь несколько вещей, которые я недавно купила в Нью-Йорке. Но мой чемодан пока еще не прибыл.

Главное – держаться подальше от кофточек с милыми мишками из больничного магазина. Я быстро стянула с себя футболку и затолкала ее в мусорное ведро у кровати. Затем долго отмывалась в душе после дороги. Вода у нас дома оказалась горячей, чем в любом из мотелей, где нам довелось ночевать, и благодаря этому льдинка в груди постепенно оттаивала. Но потусторонний холод никогда не покидал меня полностью, даже вчера вечером в Таксоне, когда я жарилась под солнцем на плавящемся асфальте и приказывала себе согреться. Холод перестал мучить меня, только когда я была в пустыне с Ямараджей.

А догадывался ли он, как повлияет на меня его прикосновение, от которого сердце столь сильно затрепетало, что меня выбросило обратно в реальность? Или он тоже смутится при следующей встрече со мной?

Мне хотелось задать Ямарадже кучу вопросов: о черной нефти, о подземном мире, о его отношении к хорошим и плохим людям, попавшим в загробный мир. Но больше всего я желала узнать, как он стал таким, каков он есть. Что с ним случилось, после какого чудовищного события его забросили на тот свет в первый раз?

У него было абсолютно безмятежное, безупречное лицо – совсем не как у человека, пережившего драму, которая перевернула его жизнь. Конечно, смотрясь в зеркало в ванной, я ожидала, что моя собственная физиономия изменится подобным образом. Но на меня смотрело мое отражение со шрамами на щеке и лбу, словно я просто упала с велосипеда.

Когда из-за двери донесся шум, я уже вернулась в комнату и вытиралась.

– Мама? – крикнула я, обернув себя полотенцем.

Дверь не отворилась. Она вообще не сдвинулась. Однако затем, на долю секунды, она приоткрылась, как будто из нашего мира исчезла частица реальности, и я увидела чужой темный коридор. Через эту брешь шагнула маленькая девочка. На ней были красные вельветовые брючки с засунутой в них коричневой клетчатой рубашкой, а на ее плечи падали две толстые белокурые косы.

Я отступила.

– Привет.

Мгновение она казалась застенчивой и неуверенной, но потом уперлась ладонями в бедра и вздернула подбородок.

– Лиззи, это, конечно, покажется тебе странным, но дело в том, что я живу в этом доме не меньше, чем ты.

Ее звали Минди Петрович, и она была маминой подругой еще с незапамятных времен.

– Мы росли через улицу друг от друга, – начала Минди. Мы обе сидели на кровати, я до сих пор не сняла с себя мокрое полотенце. – У твоей матери был пес по имени Марти, он бегал по всему району и, бывало, преследовал меня, когда я каталась на велосипеде. Сначала я подружилась с Марти, а потом и с Анной.

На миг глаза Минди приняли отстраненное выражение.

– А когда он умер, я пошла с Анной к ветеринару, это было примерно за неделю до моей смерти.

Я сглотнула. Раньше я никогда не слышала о Марти или Минди, зато смутно припоминала изображение колли в старых маминых фотоальбомах.

– Сколько тогда было маме лет? – выдавила я.

– Одиннадцать, как и мне, – улыбнулась она. – Я на два месяца старше Анны, но она всегда училась на класс младше. Родители не угадали со временем ее рождения.

– Но она же росла в Пало-Альто.

– Точно, – сказала Минди. – Я тоже.

Я нахмурилась.

– Пало-Альто – в сотнях миль отсюда, а ты… здесь.

– Призраки развивают хорошую скорость. Кроме того, у нас есть другие способы добираться куда надо. – Она уставилась на свои пальцы, которыми теребила покрывало – старое лоскутное одеяло бабушкиного изготовления. – Это немного чудно, как в том диснеевском фильме, где домашние питомцы оказываются на мели во время отпуска и вынужденно возвращаются домой. Привидения очень преданные, как собаки. Только собаки нас не видят, одни кошки.

Я тряхнула головой. Минди постоянно перескакивала с одного на другое. Наверное, она никогда не рассказывала свою историю слушателю.

– После моей смерти папа и мама возненавидели друг друга. Было столько криков! А я почувствовала себя виноватой… В конце концов я перебралась к Анне. Ее комната всегда была моим излюбленным местом, в особенности шкаф. Мы там часто прятались забавы ради.

– Так ты следуешь за ней где-то… – Я подсчитала. – Тридцать пять лет?

– Сложно сказать, – ответила Минди, бросив развлекаться с покрывалом. – Но я кажусь себе реальнее, когда нахожусь рядом с ней. Я вроде как не бледнею. Помогает держаться рядом с людьми, которые тебя помнят и иногда о тебе думают.

– Ясно, – проговорила я, недоумевая, почему мама никогда о ней не упоминала. А еще мне стало любопытно, как Минди умерла, но спрашивать казалось грубостью.

– А затем родилась ты! – со счастливым видом воскликнула Минди. – Когда ты подросла и достигла моего возраста, я притворялась, что мы – лучшие подруги.

Подозреваю, что мое лицо на мгновение выдало реакцию на ее слова.

– Прости, что тебя пугаю, – пролепетала она, опустив голову и изучая покрывало. – Я никогда не жила в твоем шкафу, только в ее.

– Хорошо. Да ты не волнуйся. Между прочим, в детстве я очень сильно боялась закрытых пространств и ни разу не пряталась в шкаф.

Минди пожала плечами.

– А у меня нет ни одного друга среди себе подобных.

– Ты имела в виду мертвых?

– Ага. Призраки пугливые. И, можно сказать, в большинстве со странностями.

Она умолкла на минуту, как человек, который признался, что ненавидит свою новую прическу и ожидает, что ты его разубедишь. Но Минди вообще не пугала меня. Я спокойно сидела на кровати и болтала с мертвой девочкой. Она постоянно была поблизости, а я к ней привыкла, даже ни о чем не догадываясь.

– Должно быть, несладко быть мертвой, – в итоге заявила я.

– Пожалуй. Но теперь, когда ты меня видишь, мы можем стать настоящими друзьями, верно? – Она взглянула на меня с застенчивой улыбкой.

Она застала меня врасплох. Может, мама и была близка с Минди, но вряд ли мне нужна одиннадцатилетняя лучшая подруга-невидимка.

Потом я кое-что поняла.

– Войдя сюда, ты знала, что я тебя увижу?

– Конечно, – пристальный взгляд Минди смягчился, и она посмотрела сквозь меня. – Когда ты вошла в дом, то светилась, как психопомпы. Поэтому я и спряталась. Я решила, что ты – одна из них.

Она опять улыбнулась.

– Но затем я поняла, что это именно ты – Лиззи, и ты никогда не причинишь мне вреда.

– Ясно. Но почему ты боишься… помпов?

– Временами они приходят в поисках призраков, – ответила Минди. – Помпы уводят мертвых, но я всегда прячусь.