хотел меня очаровать, он определенно знал, как это сделать.

Он уставился на пейзаж, в его взгляде будто сверкали льдинки.

– На нас надвигается стужа, но Фейриленд прекрасен, как всегда.

Я заморгала от яркого света.

– Мне еще никогда не доводилось испытывать ничего подобного. Просыпаться самым восхитительным зимним утром и любоваться незапятнанной красотой природы. – Я вдохнула, позволяя морозному воздуху наполнить легкие. – Никогда так рано не просыпалась.

– В этом есть свои преимущества, – заметил Торин.

– Является ли раннее утро частью вашего священного распорядка дня? – поинтересовалась я.

Он повернулся ко мне с подобием улыбки, подняв средний палец.

Я моргнула.

– Я все правильно сделал? – спросил он.

– Ага, правильно. Впечатляет.

– Что касается моего священного распорядка дня, то, пока вы отсыпаетесь, я встаю на рассвете и тренируюсь. Благой король прежде всего должен быть сильным и смертоносным. – Еще одна слабая улыбка. – Как и его королева.

Он зашагал мимо заснеженных полей по тропинке, которая огибала замок. Под отсыревшими кроссовками хрустела примятая и заиндевевшая трава.

– Если ты ищешь сильную и смертоносную, – сказала я, – ты обратился не к той фейри.

– Я знал это, когда предлагал тебе сделку. Но мы собираемся притвориться, а все остальное неважно.

– Значит, ты не против жульничества. – Я отхлебнула кофе, все еще бесконечно благодарная Торину за то, что он догадался его принести.

Глаза короля Торина сверкнули.

– Только когда это необходимо. Нам нужно убраться отсюда, пока нас никто не увидел. Если меня поймают на том, что я несправедливо даю тебе преимущество, тебя могут дисквалифицировать. – Он встретился со мной взглядом. – А мне нужно, чтобы ты победила.

Мы завернули за угол, и я мельком заметила стартовую линию: два майских шеста, на которых ледяной ветер трепал цветные ленты. Между ними было натянуто шелковое полотнище с надписью «СТАРТ».

Тропинка, изгибаясь, спускалась к гряде деревьев без листьев.

– Какая длина у трассы? – спросила я.

– Всего три мили. Прошлой ночью тропинку расчистили. Это примерно миля по лесу и две по полям. На последней вы будете возвращаться к замку с другой стороны, и там вас встретят зрители, чтобы определить победителя.

Широкая дорожка пролегала прямо через холмистые поля по замерзшей траве. Пока мы шли, обледенелая земля хрустела под ногами. В открытом поле меня обдало множеством новых запахов: сырой земли, нагретого солнцем шерстяного плаща и слабого намека на дым от костра. Какой бы я стала, если бы выросла здесь?

В воздухе кружились снежинки, а на далеких соломенных крышах искрился лед.

Мы углубились в заснеженное поле, и я оглянулась на замок. Несмотря на огромные залы и коридоры, которые, казалось, простирались на многие мили, снаружи он не выглядел таким уж большим. Устрашающим, да, с его гладкими черными стенами и остроконечными башнями, но не длиной в мили. Я задалась вопросом, не задействована ли здесь магия или какой-нибудь обман зрения.

Замок сверкал в лучах утреннего солнца. На самой высокой башне развевался белый флаг с красивым изображением темно-синей головы оленя.

Когда я взглянула на далекие домики и вьющийся из труб дымок, во мне проснулось любопытство.

– Расскажи мне о Фейриленде, – попросила я. – Чем здесь занимаются люди? Помимо турнира.

Он глубоко вздохнул.

– Сельское хозяйство у нас на первом месте. Если бы я не родился принцем, то именно этим бы и занимался. Фермеры – важнейшие члены общества фейри. Они выращивают урожай, который кормит наш народ. Без них мы бы все умерли с голоду. Но с наступлением морозов их работа усложняется как никогда.

– А как твой народ развлекается? – Я отхлебнула кофе. – Ой, ты же не знаешь, верно?

– Так уж вышло, что знаю. В Фейриленде летний сезон начинается в день, который вы, люди, называете первым мая. Именно в этот день мы празднуем Белтейн.

– И как это происходит? – спросила я.

Он одарил меня недоверчивым взглядом.

– Ты правда не знаешь? Даже люди его празднуют.

Я покачала головой.

– Больше нет.

– А стоило бы. В этот день завеса между мирами истончается. Когда-то люди преподносили нам еду и питье. Наверное, я подобного уже никогда не увижу. Неудивительно, что мы умираем от голода. – Ветер трепал его темные волнистые волосы. – Белтейн – это фестиваль огня. Дети украшают деревья в лесу и колючие кустарники желтыми лентами и цветами, похожими на пламя. А после того, как они лягут спать, мы приносим жертвы древним богам. Обычно это один или два человека, вторгшихся в наше царство.

У меня скрутило желудок. Во что я ввязалась?

– Я спросила тебя, как вы развлекаетесь, а ты рассказал мне о человеческих жертвоприношениях? Как они умирают?

– Мы их сжигаем. Это не так ужасно, как кажется. Их заранее накачивают наркотиками, а бой барабанов заглушает крики.

Должно быть, на моем лице отразился ужас, потому что он добавил, будто защищаясь:

– Это одна из наших древних традиций, и мы до сих пор храним веру в их сакральный смысл. Благоговеем перед первозданными лесами, щедростью и безжалостностью земли. Чтобы испросить благословения у древних богов, мы проводим скот между двумя кострами. Это помогает защитить его. Затем следуют лесные ритуалы. Наши боги очень важны для нас, и олени тоже.

Я оглянулась, чтобы увидеть флаг замка.

– Это что, какая-то аллегория к мужской силе?

– Олень может перемещаться между мирами живых и мертвых, людей и фейри. Они могущественные, властные. Они подобны самой природе – загадочные, прекрасные и жестокие одновременно. – Он встретился со мной взглядом. – Они берут то, что хотят. И на этот единственный праздник, на эту единственную ночь в году, древний бог Цернунн благословляет нас. Среди лесных дубов клубится туман. На одну ночь Рогатый превращает достойных мужчин в оленей. Мы мчимся по лесу и сражаемся друг с другом. Иногда насмерть. Если я когда-нибудь проиграю бой в своей оленьей ипостаси, меня свергнут с трона.

Ладно. Возможно, у короля была более темная сторона, чем я себе представляла.

– Все это звучит… не очень весело. Скорее наоборот – ужасно.

Когда он встретился со мной взглядом, в его глазах пылало ледяное пламя.

– Но мы такие и есть. Фейри. Мы создания земли и туманов. Мы воины. И когда мы достигаем лучшей версии себя, то покидаем оболочки своих тел и общаемся с богами. Когда ты в последний раз по-настоящему чувствовала себя живой, Ава?

В недавнем прошлом точно нет, но ему это знать не обязательно.

– Понятия не имею. Наверное, когда орала на тебя в баре.

– Это довольно печально.

Я отхлебнула кофе.

– Любопытства ради, было бы лучше, если бы мое «веселье» включало убийство людей в лесу?

– У Белтейна