в праздном бездействии, более полезен, чем лошадь, которая так помогает людям, или же бык, тело которого настолько ценно, что в нём нет ни одной бесполезной части, вам пришлось бы сказать, что ядовитая змея более необходима, чем преданная собака.

Но поскольку все эти предположения недоказуемы, надо раз и навсегда признать невозможность уничтожения творений Природы, и, следовательно, когда мы предаёмся убийству, мы лишь варьируем формы, а не сокрушаем жизнь. Это превыше человеческих сил – доказать, что преступлением является умерщвление живого существа, какого бы возраста, пола или вида оно ни было. Вереница умозаключений, вытекающих одно из другого, позволяет сделать вывод, что, тасуя обличья различных творений Природы, мы лишь приносим ей пользу, поставляя тем самым исходный материал для реконструкции – дела, которое бы пострадало, если бы вы сторонились убийства.

Но вам возразят – пусть Природа занимается убийством. Правильно, мы должны предоставить это ей, но ведь человек, совершающий убийство, следует велениям Природы. Именно она вдохновляет его, и человек, который убивает себе подобного, является для Природы тем же, что чума или голод, которые посланы её рукой, ибо она использует любое средство, чтобы, с помощью разрушения, скорее добыть исходный материал, столь необходимый для её трудов.

Соблаговолим же осветить глубины нашей души священным огнём философии: разве не голос Природы повелевает нам ненавидеть, мстить, воевать, словом, делать всё то, что ведёт к непрекращающимся убийствам? Но раз она толкает нас на убийства, значит она в них нуждается. В таком случае, как мы можем считать себя виновными по отношению к ней, если мы просто ей повинуемся?

Этого более чем достаточно, чтобы убедить всякого просвещённого читателя, что убийство не может являться надругательством над Природой.

Является ли тогда убийство преступлением перед обществом? Разве можно это себе представить? Какая разница для этого кровожадного общества, будет ли в нём одним членом больше или меньше? Пострадают ли от этого его законы, обычаи и нравы? Разве смерть одного человека влияла когда-нибудь на общую массу? А после потерь, понесённых в крупном сражении… да что там? – после истребления половины человечества, или, если вам угодно, всех жителей земли, за исключением небольшого количества оставшихся в живых, разве будет заметно хоть какое-либо изменение порядка вещей?

Увы, нет. И Природа не заметит ничего, и глупое тщеславие человека, который возомнил, будто всё вокруг создано ради него, будет поистине повержено после полного уничтожения человеческого рода, и будет видно, что в Природе ничего не изменилось, и полёт звёзд не приостановился».

Современные радикальные экологи наверняка согласятся с последней фразой. Но мысль маркиза строга и последовательна. И приняв последнее, необходимо согласиться и с первым. Или, напротив, отказаться от подобного мировиденья совершенно и полностью. И взглянуть на икону Страшного суда. В православных странах Пляски смерти не получили распространения. Образа всех ожидающей перспективы было достаточно.

Икона Страшного суда

Преподобный Ефрем Сирин, великий подвижник и один из Учителей Церкви IV века, так описывал Конец Света (в том числе и его тексты стали основой для иконографического образа):

«Вот, постигнет нас, братия, тот день, в который омрачится свет солнечный, и спадут звезды, в который небо свиется как свиток, загремит великая труба и страшным звуком пробудит всех от века мертвецов; в тот день, в который, по гласу Судии, опустеют таибницы (тайники) ада, в который явится Христос на облаках со святыми ангелами судить живых и мертвых и воздать каждому по делам его.

Действительно, страшно Христово во славе пришествие! Чудное дело, увидеть, что небо внезапно раздирается, земля изменяет свой вид, мертвые восстают. Земля представит все тела человеческие, какими приняла их, хотя бы растерзали их звери, пожрали птицы, раздробили рыбы; не окажется недостатка даже в волосе человеческом пред Судией, потому что каждого преложит Бог в нетление. Все приимут тело, сообразное собственным делам своим. Тело праведных будет сиять семикратно более света солнечного, а тела грешников окажутся темными и исполненными зловония; тело каждого покажет дела его, потому что каждый из нас дела свои носит в собственном теле своем.

Когда Христос приидет с неба, тотчас неугасимый огонь потечет всюду пред лицом Христовым и покроет все. Ибо потоп, бывший при Ное, служил образом того неугасимого огня. Как потоп покрыл все вершины гор, так и огонь покроет все. Тогда всюду потекут ангелы, и всех святых и верных восхитят во славе на облаках в сретение Христово…

Небо свивается в ужасе, небесные светила падут, как незрелые смоквы со смоковницы и как листья с деревьев. Солнце померкнет от страха, побледнеет луна, содрогаясь, помрачатся светлые звезды в страхе пред Судией. Море, ужаснувшись, восколеблется, иссохнет, исчезнет, и не станет его. Персть земная будет объята пламенем, и вся обратится в дым. Горы растают от страха, как свинец в горниле, и все холмы, как пережигаемая известь, воскурятся и обрушатся.

Судия восседает на огненном Престоле, окрест Его море пламени, и река огненная течет от Него, чтобы подвергнуть испытанию все миры… Кто поглощен морем, кого пожрали дикие звери, кого расклевали птицы, кто сгорел в огне, – в самое краткое мгновение времени все пробудятся, восстанут и явятся. Кто умер во чреве матери и не вступил в жизнь, того сделает совершеннолетним в то же мгновение, которое возвратит жизнь мертвецам. Младенец, которого матерь умерла вместе с ним во время чревоношения, при воскресении предстанет совершенным мужем и узнает матерь свою, а она узнает детище свое. Не видавшие друг друга здесь, увидятся там…

Там добрые, по велению Судии, будут отлучены от злых, и первые вознесены на небо, а последние низвергнуты в бездну; одни войдут в Царство, а другие отыдут во ад.

Горе злым и нечестивым! Они, в наказание за дела свои, будут мучимы с сатаной.

Кто на земле грешил и оскорблял Бога, тот будет ввержен во тьму кромешную, где нет ни луча света. Кто таил в сердце своем зависть, того сокроет страшная глубина, полная огня и жупела. Кто предавался гневу и не допускал в сердце свое любви, даже до ненависти к ближнему, тот предан будет на жестокое мучение ангелам.

Кто не преломлял хлеба своего с алчущим, не успокаивал томящегося в нужде, тот будет вопиять мучимый, и никто не услышит и не упокоит его. Кто при богатстве своем жил сластолюбиво и роскошно, а не отворял двери своей нуждающимся, тот в пламени будет просить себе капли воды, и никто не подаст ему. Кто осквернял уста свои злословием и язык свой хулами, тот погрязнет в зловонной тине и лишен будет возможности отверзть уста. Кто