Обучающиеся сбрасывают мешки, спрыгивают и, пытаясь за ними укрыться, открывают огонь по «блокпосту». Но стреляют они холостыми патронами, а мешки упали вразброс, укрытия не получилось, и когда седобородый открыл ответный огонь, «стремящиеся» в этом сразу убедились: один закричал и схватился за ногу, второй уронил автомат и принялся молча перетягивал жгутом простреленную руку…

– Он что, по-настоящему стреляет?! – в ужасе восклицает Аки. Его товарищи-новички тоже шокированы, даже дар речи потеряли.

– Конечно, а как ты думал? – тоном бывалого бойца говорит Джамалутдин. – Пусть скажут спасибо, что Рустам добрый! Муса уложил бы несколько человек наповал…

Правда, нерадивые ученики быстро сориентировались и бросили несколько дымовых шашек – густой туман заволок все вокруг и скрыл их от глаз условного врага.

– Вы стадо баранов, а не будущие моджахеды! – кричал разъяренный Рустам. – Вы забыли, чему вас учили! Надо было сбить шлагбаум и уйти, прикрываясь огнем и гранатами! Какой толк будет от вас в борьбе с кафирами?!

Гнев инструктора постепенно спадает, крики становятся тише. Но экзамен провален. Уцелевшие виновато строятся, раненых перевязывают. Позже их ждет разбор полетов. И неизвестно, чем он закончится…

А сейчас наступает очередь Джамалутдина. Взрывники – штучный товар, поэтому экзамен будет принимать сам Саббах. А это опасней, чем фугасы и неизвлекаемые мины… Новички уходят в расположение лагеря, а он идет к месту испытания.

Прохладный ветерок пробрался сквозь одежду – зеленую брезентовую куртку со множеством карманов, такие же штаны, и даже, казалось, забрался в высокие, со шнуровкой, ботинки. А может, виноват не ветер, а страх приближающегося испытания, которое вполне может закончиться смертью. Джамалутдин поднял голову, тоскливо посмотрел на голубое небо с легкими облаками, окинул взором гряду заросших лесом гор, над которыми парили орлы. Когда-то давно, когда его еще не было на свете, там располагалась ракетная часть, и мощные атомные ракеты целились из глубоких шахт в Америку и прочие обиталища шайтанов… Потом ракеты вывезли, шахты наполовину залили бетоном, еще до первой войны разворовали оставшееся оборудование, вывезли километры медных проводов и кабелей в свинцовой оплетке. Разрушились и пришли в негодность казармы и караульные помещения, гаражи и трансформаторные подстанции… А бывшие шайтаны стали почти друзьями, во всяком случае, это они дают деньги на великий джихад!

Но логово стратегических ракет не так легко уничтожить: до сих пор сохранились подземные коридоры, железобетонные бункеры, остатки стартовых шахт и командных пунктов… Мало кто помнил про бывший стратегический объект.

А еще меньше знали, что несколько лет назад, повалившиеся ряды ржавой колючей проволоки подняли и восстановили, отремонтировали сигнализацию, заново разбили минные поля, починили запорные устройства стальных дверей полуметровой толщины… Джамалутдин сам был родом из Мамута, его отец когда-то снабжал ракетную базу продуктами, а старший брат – Умар, участвовал в восстановительных работах и служил в охране объекта. Поэтому он был одним из немногих, кто знал, что именно там и устроил свое логово Саббах – в подземных спецсооружениях не страшны ни бомбежки, ни артобстрелы, да и подобраться к ним практически невозможно… Но, конечно, об этом он никому не рассказывал – только поэтому еще и жил на земле.

Джамалутдин глубоко вздохнул. Там, на господствующих высотах, для охраны базы выставлены посты с пулеметами, минометами и автоматическими станковыми гранатометами «АГС-17». Но их не видно – на то они и секреты. Он представил, как за шершавым камнем лежит сейчас Мадина, прижавшись нежной щекой к прикладу снайперской винтовки «СВД», и тренируется в расчете поправок на уклон рельефа и ветер. Вопреки бытующим среди неверных слухам, девушек-снайперов у моджахедов немного. В этом потоке курсантов Мадина одна – снайпер, у остальных предназначение другое – стать шахидками. И тренируются они отдельно. Сам амир[22]Саббах лично курирует подготовку шахидок и проводит с ними занятия. Джамалутдин очень радовался, что Мадина не в этой группе. Было бы жалко, если бы ее тело превратилось в окровавленные и закопченные взрывом куски мяса! Хотя ему о теле Мадины можно лишь мечтать… Джамалутдин встряхнул головой, отгоняя грешные мысли. Нужно собраться – грозный Саббах сегодня экзаменует не снайперов, и не шахидок, а именно его…

Амир в американском зеленом камуфляже, такой же кепке и каплевидных солнцезащитных очках, сидит в позе лотоса на зеленом коврике под раскидистым деревом у дороги. Он иорданец, но больше о нем практически ничего не знают. Только то, что он поклонник средневековой организации ассасинов – первых профессиональных убийц и террористов, не боящихся смерти. В честь их основателя он даже взял себе позывной и на занятиях по укреплению духа будущих моджахедов часто рассказывает о подвигах ассасинов, историю которых знает наизусть.

Его грубое, будто вырубленное из камня лицо ничего не выражает. Возможно, оно и не может ничего выражать: ученики шептались, что его разыскивают все спецслужбы мира, поэтому он несколько раз менял внешность и нож хирурга лишил лицевые мышцы подвижности. И действительно, лицо Саббаха покрыто шрамами, но это не следы пластических операций. Через весь лоб и левую щеку протянулся грубый рубец, на правой щеке, ближе к уху, располагался звездообразный красный шрам, который затронул и ухо, да так, что от него остался только закрученный черный обрубок. Говорят, что у него один глаз стеклянный, но какой – никто не знает: может потому, что они блестят одинаково холодно и бездушно, а может оттого, что мало кто заглядывает в глаза наводящему ужас амиру. Тем более, что он почти не снимает темных очков.

Джамалутдин подбежал к командиру, поздоровался, поклонился, приложив руку к сердцу. Амир благосклонно кивает и указывает простой черной тростью на противоположную сторону дороги, где нарисованный на пыли крест обозначает место закладки заряда. Сам фугас – артиллерийский снаряд калибром 152 мм, лежит здесь же, рядом с Саббахом, и тот опирается на него левой рукой, как на мягкий диванный валик. Ему действительно так удобней, а то, что это не подушка, амира не волнует – он много раз демонстрировал пренебрежение к смерти… Еще один жест – трость упирается в кусок картона, где разложены провода, радиодетали и целые блоки для изготовления взрывного устройства. Джамалутдин кланяется еще раз, благодарит, и начинает выбирать то, что ему может понадобиться.

Амир внимательно, но безучастно, следит за действиями ученика. Ошибки быть не должно. Джамалутдина уже не морозило, напротив – бросило в жар, он даже вспотел.

В метре за спиной Саббаха стоит его личный телохранитель и доверенное лицо – могучий, длиннорукий бородатый иорданец, по имени Абдаллах. Даже здесь, в постоянно охраняемом учебном центре, телохранитель всегда вооружен до зубов: жилет разгрузки разбух от магазинов к висящему на груди «АКМу», по бокам топорщатся кармашки с ручными гранатами, в кобуре на голени правой ноги – автоматический «Стечкин», на левой – боевой нож, такой же, какой Джамалутдин видел у неверных при зачистке его села в прошлом году. А что там у него еще где припрятано…