Как бы то ни было, шейх и имам Рукн ад-дин Хуршах – великий магистр Аламута – исключением не стал, избрав местом своей резиденции крепость Меймундиз. Его наместником в Аламуте был назначен комендант – Мухаммад ибн Иса аль Халифа. Он происходил из знатного рода и имел высшее звание ордена ассасинов – даи аль-кирбаль, что позволяло ему непосредственно общаться с великим шейхом и получать приказы непосредственно от него.

Крупный мужчина с жесткими чертами волевого лица, он руководил всей жизнью Аламута: от снабжения крепости провиантом и поддержания внутренней дисциплины и порядка, до взаимоотношений с султанами и шейхами окружающих государств и провинций. Каждый день Мухаммад обязательно присутствовал на занятиях по боевой подготовке учеников: в черном халате, чалме, черных сапожках из мягкой кожи, с кривой саблей на боку, и с кинжалом за поясом, он незаметно появлялся на тренировочной площадке, молча наблюдал, иногда что-то подсказывал, но чаще так же молча исчезал. Он понимал, что с уходом «Старца Горы» уровень подготовки ассасинов снизился во всех сферах – и в психологической, и в тактической, и в боевой. Причин этому было много, но главная, пожалуй, одна: после дамасского клинка, ни одна сабля не придется по руке…

Дел в крепости было много, поэтому комендант покидал Аламут редко и с неохотой. Но что поделаешь, если почтовый голубь принес записку от великого магистра с требованием прибыть к нему лично? Взяв с собой личную охрану – пять вооруженных всадников, – Мухаммад отправился в путь.

Дорога заняла почти целый день, когда кони стали от усталости сбиваться с рыси на шаг, вдали показались остроконечные башни Меймундиза. Крепость стояла на склоне горы, не так высоко, как Аламут, а поэтому была отгорожена от окружающего мира рвом с подъемным мостом. Мухаммада ждали, и мост опустился, как только маленький отряд приблизился. Копыта простучали по толстым доскам над глубоким рвом, наполовину заполненным зацветшей водой, на которой плавали большие зеленые кувшинки. Ворота гостеприимно распахнулись, и Мухаммад со свитой заехал внутрь. Телохранитель великого магистра немедленно проводил почетного гостя к своему хозяину.

Покои Рукн ад-дина Хуршаха выглядели богаче, чем в Аламуте, но излишеством тоже не блистали: посреди просторного зала с голыми стенами располагался огромный стол, за которым восседал имам в белой чалме и теплом белом халате с тонкой золоченой отделкой. Перед ним, на зеленой скатерти, горели свечи в массивных серебряных подсвечниках, и лежал большой коран в кожаном переплете. Сзади с треском пылал камин, но этого огня не хватало, чтобы обогреть такое большое помещение. Стульев для посетителей не было – равных себе великий магистр здесь не принимал, а неравным сидеть в его присутствии не полагалось.

– Приветствую тебя, мой верный Мухаммад! – имам сделал знак рукой, предлагая гостю подойти поближе.

На его пальцах разноцветными лучиками остро сверкнули бриллианты массивных перстней. Это перечеркивало аскетичный уклад, который насаждал в исмаилитском государстве Хасан ибн Саббах. «Золото и бриллианты расслабляют мускулы мужчины, убивают его храбрость и превращают в женщину!» – говорил «Старец Горы», а комендант привык исполнять все его заветы. Хотя с той поры прошло много лет и многое изменилось…

– Приветствую тебя, о великий шейх, и благодарю за возможность лицезреть тебя так близко, которую ты дал своему недостойному слуге! – Мухаммад ибн Иса аль Халифа отвел глаза от запрещенных перстней и поклонился.

– Все ли нормально в крепости Аламут?

Кроме них в зале никого не было. Имам говорил негромко, но в полной тишине каждое слово отражалось от каменных стен гулким эхом.

– Все в порядке, мой господин, хвала Аллаху! – склонил голову Мухаммад.

– Не нужно опускать глаза! Ты храбрый воин и мудрый руководитель, достойный смотреть гордо!

– Спасибо за столь высокую оценку моих скромных стараний, о господин и повелитель!

Имам встал, облокотился кулаками на стол, и посмотрел Мухаммаду прямо в глаза.

– Нас ждет большое испытание, – глухо произнес он.

– Вся наша жизнь – испытание: достойны ли мы лицезреть Аллаха в раю после земной смерти, или нам надлежит вечно гореть в аду.

– Воистину так, – кивнул имам. – Я надеюсь, что Аллах поможет нам преодолеть все трудности…

Он ненадолго замолчал, подбирая слова, и продолжил:

– Но и сами мы должны проявить усердие…

– Я готов! – без колебаний ответил Мухаммад.

– Мне доложили, что монгольская армия пересекла Амударью. Осталось не так много времени на подготовку – к началу лета монголы будут здесь. Они идут уничтожить нас.

– Низариты всегда готовы сразиться с врагом!

– Битва будет долгой и трудной. Может оказаться так, что Аллах решит испытать нас горечью потери Аламута.

– Если нам суждено стать шахидами, мы примем это с честью!

– Я не сомневаюсь в этом, брат мой! Речь о другом: мы должны позаботиться о будущем нашего государства.

Мухаммад выжидающе молчал.

– Исмаилиты разбросаны по всему миру, и перед тем, как стать шахидами, мы должны позаботиться о том, чтобы собрать их воедино для продолжения борьбы. Как говорил наш великий учитель Хасан ибн Саббах: «Рай покоится в тени сабель». С нашей земной смертью, если так распорядится Аллах, исмаилитское братство не должно исчезнуть с лица земли. Но для этого понадобятся деньги, много денег. А так же новая территория и покровительство ее хозяина. И все это у нас есть!

Имам достал из широкого рукава туго свернутый в трубочку лист толстой бумаги с большой сургучной печатью и протянул его коменданту.

– Это письмо для моего друга – Сулеймана ибн Яхья, командира гвардии Трапезунда, влиятельного и уважаемого в тех краях человека. Он окажет нам прием и покровительство, у него мы начнем заново создавать наше государство. Достань из тайника всю казну крепости и отправь ее с наиболее верными тебе людьми к моему другу Сулейману. Никто не должен знать об этом.

– Все сделаю, мой господин! – преклонил голову Мухаммад, взяв письмо.

По возвращении в Аламут, комендант вызвал командира личной охраны. Через минуту угрюмый, молчаливый Омид вырос на пороге, в проеме открытой двери. Крепко сложенный и обманчиво-медлительный, он имел высокое звание рафика, и пользовался непререкаемым авторитетом среди ассасинов.

– Заходи, Омид! – дружески приветствовал его Мухаммад ибн Иса, который «приподнимал» таким образом тех, кто занимал более низкое положение, особенно, если поручал им особо ответственное и опасное задание.

– Возьми с собой четверых хорошо подготовленных бойцов, оденьтесь как купцы, спрячьте оружие под одеждой, – приказал Мухаммад. – И готовьтесь, к вечеру вы уедете далеко и надолго с особо важной миссией!

Лицо Омида не изменилось.

– В Трапезунд, – уточнил комендант.

Рафик кивнул. Он понятия не имел, где находится Трапезунд, но даже если бы Мухаммад ибн Исса приказал ему отправиться на Луну, реакция у него была бы та же самая. Потому, что приказы старшего подлежали безусловному и точному исполнению.