– Я не просить. – Лейтенант откашлялся. Горло пересохло. – У меня приказ, вот у вас на столе требование на получение имущества. Если нужно, – Мудрецкий на мгновение зажмурился, но все-таки произнес роковые слова: – Если нужно, задержимся на несколько суток, но все примем, как положено.

– Не надейся, – на лицо зампотыла постепенно возвращалась прежняя добрая ухмылка. – Я тебе попросту ничего не дам. Вот нету у меня лишнего, вот и все.

– Тогда, пожалуйста, так и напишите, – улыбнулся в ответ Юрий. – Мол, требование не могу выполнить, и все такое. И, пожалуйста, в трех экземплярах, печать, подпись. Один экземпляр вашему начальнику училища, один полковнику Копцу, третий мне. И пусть потом наше начальство разбирается, чего у вас на складах нет, хотя по бумагам числится. Мне-то что, мое дело маленькое. Могу копать, товарищ подполковник, могу не копать. Мне приказали, я поехал. А кто с кем перед этим по телефону разговаривал – это не мое дело.

Зампотыл вздрогнул всем телом. Так подскакивает многотонная громада танка, получившая снаряд под башню: дергается, на долю секунды забывает про свой вес – а потом обратно рушится уже груда металлолома без крыши, но с веером искр и тучей дыма.

– Копец, говоришь, – потускневшим голосом пробормотал подполковник. – Ну, значит, Копец... Ну так бы сразу и сказал, а то на всех документах – Васьков, Васьков... откуда я знаю, кто такой Васьков?

– Его нам преподавателем назначили, – пояснил Юрий. – Или, как это у вас – куратором?

– Хрен редьки не слаще, – вздохнул зампотыл и потянулся к телефону. Набрал какой-то номер, подождал, хмыкнул в трубку: – Ага, Михалыч, так ты на месте?! Вот хорошо, значит, жив буду! Тут, понимаешь, из Шихан лейтенант приехал и кучу всего требует. Совсем шланг пережал, пиджак чертов... Ты там как, и в самом деле общался? И с кем? И что теперь? На летние учения спишем? Да нам потом Сидоров все, до чего дотянется, на Андреевский флаг... Понял. Понял. Слушай, а «шмели» им зачем – там же целый батальон под боком... Ну вот так бы сразу и сказал! Да ну его к бесу, я все это потом проведу! Ага, и тебе тем же концом по тому же... Виноват, товарищ полковник, больше не повторится! Ничего не повторится! И то, что месяц было, – тоже... Вот и я о чем. Вот и нечего... Бывай, Михалыч, жив останусь – встретимся!

Подполковник с треском впечатал трубку в ни в чем не повинный аппарат и тяжко поднялся со стула. Внимательно оглядел Мудрецкого, вздохнул.

– И откуда вас берут? Вот какого, спрашивается, таких еще и в армию гребут – что им, наших ребят мало? Вот заканчивал бы наше училище – сейчас всем было бы хорошо, и все бы жизни радовались. Ладно, пошли. Сейчас все получишь. И можешь не проверять – будет как себе и даже без магарыча.

– Я все-таки проверю, – на всякий случай решил не сдаваться Мудрецкий.

– Да как хочешь! – зампотыл пожал плечами, подхватил со стола фуражку и направился к двери. Обернулся, посмотрел на лейтенанта через плечо. – Эх, молодежь! Ты что думаешь, я двадцать три года служу – и не нашел бы, на чем тебя кинуть?

– Нашли бы, товарищ подполковник, – сознался Мудрецкий. – Только если вы меня ловко кинули – я молодой и еще не знаю. Если просто всучили что попало – я сам дурак, смотреть должен был. А так – откуда я знал, куда смотреть нужно было? На кафедре нас такому не учили!

– Ты сколько уже служишь, сынок? И где?

– Второй год. Отдельный мотострелковый батальон, командир химвзвода.

– Погоди, так это ты со своими бойцами давеча на учениях с буржуями отличился?! Ну так бы сразу и сказал... Нет, ну предупреждать же надо!

* * *

Летом, как известно, темнеет поздно, но все-таки Саратов – не Ленинград, белых ночей в нем не наблюдается. Заметно придавивший задние колеса «ГАЗ-66» вырвался из города на оперативный простор только в сумерках, и прибыть к месту назначения ему предстояло где-то около полуночи. В лучшем случае.

– Давай, давай, выжимай! – Мудрецкий подпрыгивал на сиденье и очень жалел, что между ним и водительским местом бугрится обернутый коричневым дерматином холм двигателя. Очень хотелось дотянуться до затылка Резинкина и наглядно продемонстрировать, с каким именно ускорением должно двигаться доверенное ефрейтору транспортное средство. – Чего ползешь, как мандавошка!.. Кто там у меня соревнования выигрывал?! Кто тут чемпион Европы по вождению «шишиги»?!

– Товарищ лейтенант, так ведь груженые едем! – оправдывался Резинкин, пытаясь не вылететь ни со своего сиденья, ни с дороги – вместе с машиной. – И люди в кузове! Был бы я один, а так – ведь всем гробиться, если что!

– Ты мне без если чего веди! – время от времени всплывающий перед внутренним взором разгневанный полковник Копец добавлял Мудрецкому энергии даже на таком значительном расстоянии. – И вообще, мы не железом грузились!

Словно стремясь опровергнуть гневные лейтенантские слова, в кузове отчетливо загремел металл.

– Товарищ лейтенант, сами же говорили – там боеприпасы! – испуганно прислушался ефрейтор Резинкин. – Сейчас как тряхнем чего-нибудь – и потом точно взлетим!

– Давай-давай, чтобы педаль от пола не отрывалась! – подбадривал Мудрецкий подчиненного. – Ну, взлетим, и что? Петрушевский вон как летал, как летал! Так и мы – сразу на ракетной тяге двинемся!

– Так ведь дорога же!.. – Резинкин судорожно хватался за дергающийся руль. – Если бы хоть колея была!.. Или асфальт нормальный!..

– Отставить разговоры! Вперед и вверх, а там!.. Где я тебе посреди России нормальный асфальт найду? Сам знать должен!

Впереди замаячила огромная, подсвеченная красными огоньками фура дальнобойщика. Синеватый квадрат, занявший половину трассы, довольно быстро приближался. Время от времени из-за него выплескивалось черное облако дизельной копоти.

– Так, Резинкин, пошел на обгон! Нечего за этим ящиком тащиться!

– Нельзя нам сейчас на обгон, товарищ лейтенант! – Лицо водителя проступило в полумраке кабины отчетливым белым пятном. – Подъем же впереди! Нельзя на подъеме! И так не тянем, а если впереди еще один? А если встречный сверху?!

– Ладно, не дрожи, выберемся наверх – сразу обходишь! Вот, блин, хуже танка! – Мудрецкий закашлялся от хлынувшего в кабину едкого солярного выхлопа. – И что, я теперь всю дорогу должен у него под хвостом нюхать? Или пока он свернуть не решит? Так если он на эту трассу вырулил, ему до самого Вольска больше некуда!

– Сейчас, сейчас, товарищ лейтенант, уже подъемчик кончается, сейчас обойдем его... Вот же сукины дети! – Резинкин зажмурился от хлынувшего в стекло света. – Ну, блин, видишь – люди едут, какого хера дальний врубил!

Мимо просвистел длинный джип, до самой крыши увешанный сияющими прожекторами.

– И сам угробится, и остальным жить не даст. – Резинкин сплюнул в открытое окно. – Так, вылезли, сейчас обгоним эту дуру...

«Шишига» вильнула влево, застонала мотором – и тут пришла очередь Мудрецкого ослепнуть от жгучего белого пламени. Грузовик крутануло, заскрипели тормоза, что-то звонко чирикнуло по бамперу. Кокарда на лейтенантской кепке с лязгом попробовала на прочность лобовое стекло, а из кузова загромыхали знакомые раскаты сибирских матюгов.