* * *

Печаль и уныние

Печаль, по определению аскетики, возникает от неудовлетворенных желаний. То есть мы стремимся к чему-то, стремимся быть кем-то, и вот это стремление вдруг остановлено – но не нами.

Тогда и возникает ощущение, что ты никогда не сможешь сделать чего-то существенного или не получишь того, что очень хотел. Тут и начинается печаль. Хотя печаль не стоит путать с тем сильным чувством, которое пытается снести преграду на пути – как ребенок, который в магазине не получил желанную игрушку и теперь кричит, катается по полу или цепляется за маму и корзину. У ребенка самое важное в этот момент – вызвать сочувствие дальних и ближних. Но это еще не печаль – так, простая манипуляция, свойственная и детям и взрослым.

Печаль имеет две особенности:

1. Она может быть позитивной.

2. В своем негативном варианте печаль может закончиться унынием.

Позитив. Есть такое выражение – «печаль по Богу» или «ради Бога». Когда человек переживает свое состояние как неудачное, но! – при этом понимает, что такое состояние вовсе не присуще ему одному, что в этом – скорбь всего человечества. В таком случае он может начать искать способ излечения, искать свой путь к Богу. Состояние печали по Богу не есть настроение – в нем уже есть устремленность. Силуан Афонский называл это стремление «скучание по Богу».

Негатив. Бывает, наступает такой момент в жизни, когда сердце не поет, а нудит и злится (об этом я говорил в подглавке «Чувства – не капустные листья»). Все противно, особенно ты сам себе. Но за этими чувствами может стоять что-то более существенное, чем капризное настроение. Неудача в чем-то малом пустила корни и дала плод – печаль. А печаль имеет способность искажать все вокруг – ложка дегтя, как известно, портит бочку меда. И человеку уже не до меда – все отравлено. А дальше страсть действует проверенным способом: утверждает, что это надолго, навсегда. Печаль навсегда? Это и есть уныние.

Казалось, пришла печаль как минутное настроение, а оказалось, что это страсть, подтачивающая все чувства. Как песок, попадая в рот, противно скрипит на зубах, так и печаль есть только скрип наших чувств. Скрип разъедает сердце. Или, как сказал Григорий Богослов: печаль есть грызение сердца[18].

Если печаль ставит под сомнение смысл твоего существования, предлагает опустить жизненную планку и не прыгать слишком высоко, то уныние значительно хуже – оно внушает бессмысленность твоего устремления в целом.

Если печаль – песок, то уныние – глина. Глиняная яма со скользкими стенками, куда человек упал и без посторонней помощи или хотя бы без ступенек в глиняных стенках не может выбраться. Ноги скользят, и всякая попытка спастись заканчивается тем, что съезжаешь вниз. А там, на дне, уже ждет отчаянное признание и решение: «Раз не выбраться из ямы, то с этой жизнью пора кончать». Вот почему в аскетике уныние считается одной из самых опасных страстей – нет горизонта в яме, нет и надежды.

Уныние сродни депрессии. Однако в последнем случае лучше поговорить не только со священником, но и с психологом. Уныние и депрессия схожи тем, что человек остается один, не может выйти из одиночества и начинает сходить с ума от страха. Надеялся человек опереться на крыло друга, а там никого не оказалось – только пустота.

Если напало уныние, то лучший способ сопротивления – напоминать себе, что ты в пути и путь еще далеко не закончен. И еще один способ сопротивляться унынию – искать единение себя с другими. Можно сказать, что этот поиск – путь к гармонии единого со многими.

И еще – в Теле Христовом никто не одинок.

* * *

Гнев

Говоря о гневе, нельзя не сказать о его интересном свойстве – он двусторонен. Сначала кажется, что это проявление человеческой страсти – вещь, безусловно, отрицательная. Но аскетика утверждает, что гнев может быть и положительным. Об этом чуть ниже, сначала – о разрушительной стороне гнева.

Человек во гневе действует, как слепая машина, есть даже такое выражение: ослеп от гнева.

Нередко к потере контроля над собой ведет потеря контроля над ситуацией – ближние ведут себя иначе, чем человек предполагал, а контроль, зачастую бессознательно, был очень дорог, ведь он давал спокойствие и стабильность. Иногда гнев может спровоцировать ситуация, которая просто похожа на ту, что принесла боль когда-то, – это как наступить на старую мозоль. Иногда даже тело требует разрешения этой «дурацкой» ситуации. Хочется ударить, например, ремнем объяснить ребенку, чего, собственно, мы хотим! Но если в ход пошла физическая сила, разрешения ситуации уже не будет точно. Человек окончательно проиграл.

Страсть гнева может проявляться по-другому – раздражением. Гнев и раздражение – два варианта одной эмоции (точнее, реакции), у них единая природа. Если пламя сильное, то это гнев. Если огонек слабенький, то это раздражение – тот же гнев, но падает он по каплям и разрушает так же, как капли точат камень.

Раздражение не бьет силой пламени, а дымит и коптит, покрывая все черной сажей. Копоть обволакивает так, что уже и вещей не видно, и забываешь, с чего все началось.

Если наступает момент раздражения, главное – вовремя его поймать, пока не вспыхнул гнев. Постарайтесь мысленно посадить наблюдателя где-то рядом с собой и представьте, что этот наблюдатель – охотник на уток. Вот вспорхнула утка над осокой и машет крыльями часто-часто, тяжело направляя свой путь на другой берег озера. Тяжело – это поначалу, пока крыльями надо еще махать без устали. А как закончила разбег, набрала утка скорость, так и все, ее уже не остановишь.

Охотник в утку стреляет, пока она низехонько, а когда высоко, то пусть себе летит – даже если и ранишь, то только покалечишь. Так и гнев. Пока это только раздражение, выйди на улицу, выйди на кухню, куда можно, туда и выйди. Сосчитай до двенадцати и подумай: откуда та утка вылетела. Ах вот оно, там – гнездо, источник гнева! Вернемся. Теперь причина гнева известна, гнездо рассмотрели. К тому времени и раздражение слегка улеглось. Пора действовать уму, ведь эту причину надо запомнить всем телом, которое сжимает кулаки и заставляет руки тянуться к ремню. Если ум сработал правильно, то охотник свободен, то есть человек пережил свою вспышку гнева как свое собственное поражение, как несвободу. Тогда гнездо локализовано и гнев подбит.

* * *

Итак, гнев деструктивен. Но вот что интересно: в Ветхом Завете встречается рассказ, как «гнев Божий воспламенился на народ Его» (например, история о золотом тельце в книге Исход, глава 32). «Гнев Божий» – обычно это синоним ревности. Доколе, Господи, будешь гневаться непрестанно, будет пылать ревность Твоя, как огонь? (Пс. 78: 5). Это хорошо видно в истории пророков. Пророк Исаия говорит: Ревность Господа Саваофа совершит это (Ис. 9: 7)[19]. И далее поясняет: При всем этом не отвратится гнев Его (Ис. 9: 12). Избранный народ отступает от своего Бога и вызывает в Нем ревность и гнев. Казалось бы, это страсть, то есть чувство недолжное. Но! Не будем забывать, что это гнев Божий, и ревность вовсе не тождественная человеческой. И потому библейское повествование, описывая этот гнев, продолжает оставаться достаточно холодным, не выражает никаких эмоций. И это несмотря на то, что виновных убивают. Библейский текст в ужас от этого не приходит (в отличие от нас). Для текста важно, что происходит потом – ситуация меняется и народ, испытав ревность-гнев Бога, возвращается к Нему. Возгорелся гнев, и пролилась кровь – типичная история для Ветхого Завета. Проявлена сила, но не эмоции. Современному человеку такой безэмоциональный гнев практически не знаком.