Тут и деваха оглянулась, и Даша узнала Светлану, склоняемую по всему поселку дочку Ирины Павловны. Та смотрела на нее как на досадную букашку на своем пути. Взяв себя в руки, Даша с достоинством ответила:

– Я думала, что это мой дом, и считала, что могу прийти сюда в любое время. Но теперь вижу, что ошиблась!

Закрыла дверь и побежала прочь, глотая соленые слезы. Душа отчаянно болела, хотя о чем было жалеть? Ведь всё было ясно так давно, это просто она упорно не хотела ничего замечать. Сама и виновата, давно надо было уйти от Валерия, не дожидаясь такого позора. Страдание заслоняло все доводы рассудка, который твердил, что всё к лучшему, что всё образуется, но не мог пробиться через горячечное осознание беды. Оно гнало ее вперед в поисках защиты и укрытия, и она спешила, забыв, что ей не у кого просить помощи.

Прибежав на работу, сбросила куртку, и, не помня себя, кинулась наверх. Опомнилась уже в объятиях Юрия, который целовал ее с все возрастающим лихорадочным жаром. Как она очутилась в его номере, не помнила совершенно. Почувствовала стальной захват его рук, как будто она долгожданный трофей. Пол, ушедший из-под ног, подсказал, что он внес ее в комнату. Через мгновенье ощутила прохладу простыни, сильное мужское тело на себе, вжимающееся в нее в раскаленном молчании.

Почему-то после первого раза он принялся униженно извиняться, как будто совершил нечто недозволенное, она не поняла, почему – Валерий всегда вел себя совершенно так же, и не считал свое поведение чем-то из ряда вон выходящим. Но потом она поняла, в чем дело – Юрий, как настоящий мужчина, старался доставить удовольствие сначала ей, потом уже себе.

В голове мелькнула мимолетная, но крайне неприятная мысль: – до чего же бездарно я провела последние годы своей жизни! Ведь ни разу в постели с мужем не было и намека на подобное наслаждение. В их доме и днем и ночью правила были одинаковые: жена должна ублажать мужа, а не наоборот.

А вот Юрий целовал ее снова и снова, не боясь уронить свой мужской авторитет, и она отвечала, сначала несмело, но по мере того, как ласки любовника становились всё откровеннее, уже ничего не стесняясь и не таясь, стараясь забыть обо всем на свете в непреодолимой жажде призрачной иллюзорной любви, и всё повторялось снова и снова.

Под утро, устав так, что не было сил пошевелиться, они лежали, обнявшись, на кровати, и обессилено дремали.

Внезапно ее пронзила ужасная мысль: что она делает! Ведь он женат! И она еще тоже! Как она могла, это же просто низко! Даша стала отвратительна сама себе. Подскочила, как ужаленная, и села на постели, прикрываясь простыней.

Юрий утомленно повернулся к ней и расслаблено спросил:

– Куда ты?

Она посмотрела расширившимися от ужаса глазами на светящиеся неверным зеленоватым светом электронные часы.

– Боже мой! Седьмой час!

Соскочила и стремительно стала собираться, не обращая внимания на сладкую тянущую боль во всем теле. Подняла валяющиеся на полу вещи и быстро их натянула. Он, хмурясь, напряженно следил за ее поспешными сборами. Встал, совершенно не стесняясь своей наготы. Она автоматически отметила, что стесняться ему нечего. Сложен, как античная статуя.

Немного поколебавшись, Юрий вытащил из кармана пиджака заранее приготовленную пачку долларов и неловко протянул ей.

– Спасибо тебе. Эта ночь была бесподобна. Здесь две тысячи баксов. Хватит? – И просительно произнес: – Надеюсь, мы встречаемся не в последний раз? Ты же сможешь приезжать ко мне в город на выходные?

Даша замерла и непонятливо уставилась на деньги. Потом медленно подняла к нему смертельно побледневшее лицо. Он в ужасе заметил, как у нее из глаз уходит жизнь. Как они становятся пустыми и мертвыми.

Он протянул к ней другую руку, пытаясь удержать, внезапно ужаснувшись тому, что сказал, но она повернулась, ничего не замечая, и вышла, оставив его стоять с протянутыми руками, в одной из которых, как издевательство, была зажата ненужная пачка долларов.

Когда Даша спустилась вниз, чувствуя себя так, как будто ее жестоко избили, до начала дневной смены оставалось полтора часа. В сестринской было пусто. Она не решилась оставаться здесь, а пошла в медкабинет, хотя в нем и запрещалось находиться вне часов приема пациентов. Идти в комнату отдыха, где охранники смотрели какую-то дурацкую передачу, было немыслимо.

Закрылась в процедурной на ключ и упала на стул, поражаясь звенящей пустоте в груди. Боли, еще недавно рвущей на части душу, не было. Казалось, вместо сердца в груди равномерно бьется застывший кусок льда. Осколок зеркала Снежной королевы? Она криво усмехнулась Что ж, это совсем не плохо, лишь бы он не таял. В дверь кто-то ткнулся, и она замерла, стараясь не дышать. Юрий или кто-то из персонала? На всякий случай дверь на настойчивый стук не открыла.

Вытащила из лежащей на столе пачки бумаги желтоватый листок и деловито написала заявление об уходе. Голова была свободная и легкая до тихого звона в ушах. Никакие ненужные эмоции не обременяли. Мыслилось четко, дальнейшая жизнь была ясна до мелочей. И чего она тянула раньше? Ведь всё так просто.

В восемь сдала смену и пошла к заведующему. Он оторопело посмотрел на положенный ему на стол листок и медленно, не веря глазам, несколько раз перечитал ровные строчки.

– Что это, Даша?

Она размеренно пояснила:

– Не хочу быть старшей женой в гареме. Не чувствую призвания. Очень прошу дать расчет сегодня. И не делайте, пожалуйста, вид, что не знаете, в чем дело.

До Пал Палыча давно дошли слухи о мерзком поведении Дашиного муженька, но он, грешным делом, думал, что ей всё известно, просто терпит, поскольку деваться-то некуда. Ан нет, она просто ничего не знала. Он промямлил:

– Ну, если ты считаешь необходимым уволиться…

Она решительно подтвердила:

– Конечно, Пал Палыч! Иначе бы я эту бумагу не писала! И я очень прошу вас уволить меня сегодняшним днем, вы же знаете, что передавать мне нечего, а медсестер в отделении хватает. Справитесь и без меня, тем более, что желающих устроиться на мое место предостаточно.

Он почесал бровь, нехотя признавая ее правоту, и подписал заявление. Даша тут же, не теряя ни минуты, устремилась в отдел кадров. Там Любовь Михайловна, их кадровичка, кляня всех мужиков за их кобелиные повадки, с космической скоростью нашлепала приказ. Еще через десять минут Даша получила трудовую книжку и полный расчет в бухгалтерии.

Всё! Теперь она свободна.

Нарушая все правила, позвонила за счет санатория в «Спектр-Радугу» Ивану Васильевичу, который с искренним воодушевлением пообещал завтра же прислать за ней заводской УАЗик.

Решив довести всё до конца, съездила в районный центр, нашла суд и подала иск о разводе. Домой вернулась как раз вовремя, чтобы забрать дочь из детского сада.

В доме, который стал для нее чужим, ее уже ждал агрессивно настроенный Валерий.