важно – это научный термин. Так вот ты – этот медиатор. Ты, этот сторож в церкви, эта Анна …

–Ася – поморщился я.

Всё мое сознание бунтовало и требовало хоть на минуту забыть о ее существовании, но мозг упрямо напоминал о ней. А тут еще и Аня..

– Ася? Ты говорил Аня.

– Нет ей не нравится это имя.

– Прости, я не хотела.

Она видела, что этот разговор дается мне нелегко и свернула тему.

– Так вот вы – медиаторы. Японцы тогда зашли в тупик и запросили помощи у других стран. Это, видимо вопрос психологии, но среди своих они таких людей не нашли. Многие страны отозвались, и не просто отозвались, а так круто взялись за дело, что все результаты засекретили.

– А ты-то откуда это все знаешь? – я совсем плохо соображал.

– Я же физик по первому образованию и когда-то сильно интересовалась: журналы выписывала, статьи переводила. А потом вся информация вдруг пропала. Я тоже потеряла интерес, но связи у меня остались, и я позвоню сначала маме, а потом будем уже решать.

– А мама причем?

– Мама всегда причем. Извини. – Аня опять выглядела смущенной. – И потом, у мамы связи.

Аня убежала за телефоном, потом принялась звонить, а я стал собирать разбросанные по комнате вещи. Мне бы радоваться, что мне поверили, а я шаркал по паркету, как потерянный и не мог сообразить, что мне надеть сначала – футболку или носки и принимался искать брюки. Ася не выходила у меня их головы, Аня наводила в голове суету, а сам я не мог решить простых вещей. Я в настоящем-то не могу разобраться, а меня в прошлое вечно бросает. А еще Ася и Аня и опять Ася… Я совсем запутался в именах, но этот факт вдруг меня стал пугать, а я не мог сообразить откуда внутри меня опять стал просыпаться страх.

– Помнишь ты рассказывал, что твоя Аня видела тебя идущим к зоопарку? Видимо граница в этот момент физически истончилась, или … Я не знаю как это назвать.

– Помню. – сказал я медленно.

– Ты говорил, что Аня…

– Её зовут Ася. Аня – это ты, а она не любит, когда ее называют Аней и я ее так не называл. Тебе не называл. И истончилась – это же наверняка не научный термин, а ведь ты физик по первому образованию. Правда, когда ты пришла к нам в контору, ты говорила, что искусствовед. Не мне, но я слышал. У меня вообще странная память: я не смог выучит иностранный язык, но какие-то вещи я почему-то запоминаю сразу и навсегда. И еще у меня хороший слух: ты почему-то уточняла у мамы понял ли он.

Женщины, даже если она мала ростом, и даже особенно, если она мала ростом, может так сделать, так посмотреть на мужчину, что будет он последний дурак, если не поймет, что всякие слова уже бесполезны, что он не может уже ни разжалобить, ни пристыдить, не напугать женщину. А скорее всего никогда и не мог.

Я хвастался хорошим слухом, но щелчок замка я пропустил. Впрочем, я и не смог бы ничего сделать. Теперь не смог бы. Аня своим взглядом заморозила меня, сделала безвольной куклой и двое громил входящих в дверь, напрасно примерялись, как бы удобнее меня схватить – у меня не было сил ни бежать, ни сопротивляться. Даже то, что один из громил был тем самым гоблином, убивший своего напарника, не могло меня удивит. Я, наверное, потерял способность удивляться.

Глава четырнадцатая

И вот видится мне дворец или замок, и мелькают в окнах тени, слышится музыка и кажется, что праздник там не кончается никогда, кажется, что если и есть где мне счастье, то найдется оно непременно там. Там, где нарядные кавалеры и их прекрасные дамы танцуют всю ночь напролет, не задумываясь о том, нужно ли им ещё что-то от жизни. Там влюбляются и читают стихи, там вздыхают провожая и смеются встречая. Там нет дня без солнца и ночи без мерцания свечей…

Только что же мне так больно теперь? Почему так пусто у меня внутри и почему эта пустота так болит. Почему я не чувствую рук, и вообще больше ничего не чувствую?

Я сидел на стуле, запястья сдавливала пластиковая стяжка, ни Аня ни двое здоровяков не обращали на меня никакого внимания. Мне почему-то казалось, что не будет ни допросов, ни разговора по душам, ни рассказа о том, как меня мастерски выследили, а будет быстрый переход из настоящего в прошлое, правда на этот раз без возможности вернуться. Меня и самого не интересовало кто и почему меня хочет убить, и спрашивать об этом мне было тоже неинтересно. Хотелось, чтобы все побыстрее закончилось. Еще я вдруг подумал, что вполне возможно после смерти я стану серо-зеленым мертвяком и тогда мы увидимся с Асей. То-то она удивится, подумал я и засмеялся.

– Заклейте ему рот, -бросила Аня. – Раздражает. И давайте лучше заканчивать – мне он не нужен.

И мне действительно заклеили рот. Только зря они это сделали, потому что теперь я не мог издать ни звука. Не то чтобы я собирался просить о чем-то или звать на помощь, но когда в комнату вошел мёртвый, честное слово я бы не удержался и непременно поздоровался бы с ним. Тогда у них, может быть, были бы шансы сбежать, приготовиться, попытаться … Хотя о чем я? Когда гоблин увидел своего убитого товарища, он и пискнуть не смог от ужаса. Второй схватился было за пистолет, но промазал. А может пули прошли сквозь пыльную плоть мертвого, не причинив ему вреда, но в любом случае оба они умерли быстро и очень по земному – он им просто свернул шею. Видимо, борцовские привычки не покинули его. А потом он ушел. Вот просто взял и ушел. Наверное, он хотел только отомстить и это его желание сделало его медиатором и позволило сломать границу времени. Только я ходил в прошлое, а он… Хотя кто его знает, как они видят наше настоящее?

Все закончилось, но мне-то надо было что-то делать. Как минимум развязать руки. Благо один из громил падая разбил зеркало и на полу было полно осколков. Когда я разрезал стяжку, я вдруг понял, что Аню мертвый не тронул и значит…

Зазвонил ее телефон, она по-прежнему держала его в руке. Пули, выпущенные гоблином, прошли сквозь мертвого и убили мою бывшую начальницу. Я опустился на колени, обнял ее