Возможно, президент Рейган имел в виду нечто вроде сказанного доктором Россом: сердце и чувства – это одна из его парадигм, а факты и свидетельства – другая. Но если вы, узколобые репортеришки, ограничиваетесь публикацией фактов и свидетельств – что ж, это ваше право.

Англоязычные философы часто обвиняли своих французских коллег в неточности и вообще в глупости. К примеру, по мнению британского логика-позитивиста Альфреда Джулза Айера, Жан-Поль Сартр вообще не может считаться философом, потому что он посвятил свою профессиональную жизнь размышлениям о непознаваемых вещах – таких как природа сущего, бытие и небытие. Бывшего президента Франции Жака Ширака, возможно, утешает тот факт, что Айер уже перешел из бытия в небытие: ведь он бы наверняка камня на камне не оставил от фантастической теории самого Ширака, касающейся природы истины:

Я бы сказал, что в нынешней ситуации [в Иране] опаснее всего не вопрос наличия ядерного оружия – если у Ирана через некоторое время будет бомба, а может, и две, это, я думаю, не слишком опасно.

– Президент Франции Жак Ширак, в интервью в понедельник

Франция, как и все международное сообщество, не приемлет перспективу обладающего ядерным оружием Ирана.

– Заявление из офиса Жака Ширака несколько часов спустя, в котором, в частности, осуждалась «позорная кампания» по поводу предыдущего комментария Ширака и выдвигались обвинения в адрес американских СМИ, «готовых использовать любой предлог для нападок на Францию».

Мне надо было следить за тем, что я говорю, и понимать, что мои слова могут быть записаны и попасть в печать.

– Президент Франции Жак Ширак, в следующий вторник

Итак, стоило нам подумать, что новых теорий истины более не предвидится, как на сцену вышел мсье Жак со своим чудесным заявлением. Но прежде остановимся на работах его предшественников, оставивших след в истории западной философии. Существует корреспондентная теория истины, понимаемой как соответствие. Ее выдвинули британские философы ХХ столетия Бертран Рассел и Джордж Эдвард Мур. По их мнению, утверждение истинно лишь в том случае, если ему соответствуют какие-либо реальные факты. К примеру, утверждение «кошка лежит на коврике» – правда, лишь если на коврике действительно лежит кошка.

Еще существует когерентная теория истины, понимаемой как согласованность. Ее придерживался американский философ ХХ века Хилари Патнэм. Он считает, что утверждение правдиво лишь тогда, когда оно является частью «стройной и непротиворечивой» системы взглядов. Эту идею осознать куда труднее. Так, если верить этой теории, утверждение «кошка лежит на коврике» истинно лишь в том случае, если оно вытекает из целой системы взглядов, признанных правильными. К примеру, оно истинно, если считать, что «все объекты существуют в пространственно-временном соотношении друг с другом», или в то же время, что Джо Димаджио был самым ценным игроком американской бейсбольной лиги в 1941 году. Уф! Последний пример кажется странноватым лишь потому, что утверждение «кошка лежит на коврике» действительно вполне совместимо с уверенностью в статусе Димаджио в 1941 году. В самом деле, с чего бы им не быть совместимыми? Штука в том, что если бы они противоречили друг другу, как иногда бывает с постулатами (например, утверждение, что наиболее ценным игроком национальной футбольной лиги в 1941 году стал Тед Уильямс, несовместимо с представлением о том, что этим титулом обладал Димаджио), то одно из них оказалось бы ложным. Здесь вам лучше поверить нам на слово.

Существует еще и прагматическая теория истины, которую связывают с именами американских философов XIX столетия Чарльза Сандерса Пирса и Уильяма Джеймса. Согласно ей, любое допущение верно лишь в том случае, если основанное на нем действие ведет к нужному результату. Таким образом, утверждение «кошка лежит на коврике» истинно лишь в том случае, если оно никоим образом не заставит меня действовать себе во вред. Если же уверенность в том, что «кошка лежит на коврике», подтолкнет меня к предположению, которое приведет к нежелательным результатам (к примеру, наклонившись потискать якобы кошку, я получу ожог руки третьей степени), мне, вероятно, придется пересмотреть свои представления о том, действительно ли на коврике лежит именно кошка.

И вот среди этого многообразия появляется президент Ширак и предлагает собственную теорию истины. Страна, давшая миру Декарта и Паскаля, предложила нам новое, уникальное определение правды, согласно которой слова, сказанные перед журналистами, истинны лишь в том случае, если могут быть «записаны и попасть в печать». Если верить этой теории, слова «кошка лежит на коврике» будут правдой лишь в том случае, если они соответствуют официальному внешнеполитическому курсу Франции.

Если верить мистеру Шираку, единственная сложность с его первым, беззаботным заявлением по поводу ядерного оружия у Ирана заключалась в том, что оно не было предназначено для широкой публики. Согласно французской внешнеполитической доктрине, наличие у Ирана ядерной бомбы неприемлемо, и поэтому СМИ не должны публиковать ничего, что противоречило бы этой позиции. Vive la vérité![21]

(Признаемся: мы исходим из того, что любая правда достойна быть обнародованной. Однако эту позицию не разделяют многие правительства, не только во Франции, но и гораздо ближе.)

ФРИТЮР ПО-ФРАНЦУЗСКИ

На карте: «Я знаю, когда промолчать»

Вселенная невинной лжи знакома каждому из нас. В ней обитают утверждения, которые нельзя считать правдивыми, но и наглым враньем их не назовешь. Они как бы существуют в другом мире. «Как себя чувствуешь?» – «Отлично, спасибо!» Переведем: «Вообще-то у меня ноют мозоли, но я не хочу касаться этой темы. Ну, а в целом у меня все отлично. Да, можно сказать, отлично». А вот пример невинной лжи от помощника президента Рейгана Майкла Дивера – на вопрос о том, как отреагировал президент на ратификацию Конгрессом продажи самолетов Саудовской Аравии, он ответил: «Президент сказал: “Слава богу!”»

На самом деле президент сказал: «Господи, я как будто только что высрал ананас!»[22]

В этой фразе сквозила по-домашнему милая непринужденность, но мистер Дивер рассудил, что она прозвучала бы как-то не по-президентски, и заменил ее менее запоминающимся, но более духовным «Слава богу!».

Хотя обычно мы ратуем за правду, в данном случае мы считаем, что мистер Дивер сработал просто отлично. По крайней мере, нам приходилось слышать куда менее удачные образчики лжи во спасение – к примеру, от Билла Клинтона, который с подкупающей искренностью заявил: «Я с детства слышал о закрытых выборных партийных собраниях в Айове и поэтому очень хочу выступить там удачно». Однако история ему противоречит: закрытые собрания членов партий для выдвижения кандидатов и обсуждения политических вопросов в Айове начали проводить, когда Клинтон уже учился в университетской магистратуре, а поскольку он был не по годам развитым юношей, то к тому времени определенно уже вырос из коротких детских штанишек. Или возьмем Альберта Гора, рассказывавшего, что мама в детстве укачивала его под песню Look for the Union Label[23], которая в действительности была написана, когда Альбертику исполнилось двадцать семь. Теперь любой желающий может поставить мистеру Гору в вину, что маме приходилось петь ему колыбельные слишком долго после того, как он вышел из соответствующего возраста.