А у нас с полковником уговор.

Когда он впервые подпустил меня к компьютеру в своём кабинете, соблазн проникнуть в сеть высшего уровня, конечно, зашкаливал. Защищена она нормально, но, думаю, мне хватило бы и двадцати минут. Даже была идея, как попробовать дать себе доступ из другой локации.

Гончар задержал меня возле стола и прямо спросил:

– Ну что, хакер, сможешь отсюда добраться до секретов планетарного масштаба?

– Смогу, – так же прямо ответил я.

И он сказал:

– Посмотри на меня!

Я посмотрел.

– Ты этого не сделаешь.

– Я знаю, товарищ полковник. Знаю, будет статья.

Он мотнул головой и повторил:

– Ты просто этого не сделаешь. Считай, у нас уговор.

Вообще-то уговор предполагает взаимовыгодное сотрудничество… Но мои сопливые двадцать с копейками лет диалог этот зацепил до скрипа.

– Хорошо, не сделаю, Пётр Николаич.

Он протянул мне руку и вышел из кабинета на четыре часа.

Вот почему доступа к правительственным секретам у меня нет. Хотя там и защита сейчас другая, может оказаться не по зубам…

Как могу затираю следы поисков в штабной базе, а досье на Мирабилис копирую к себе в отдельный файл.

«Думал, я идиот?» – отправляю Тому, одновременно вызывая такси.

***

Врач или военный в нашем городе может не только перевести такси на ручник – но и открыть любую квартиру. И хотя я почти уверен, что сопротивления не окажут, ждать у дверей не испытываю никакого желания.

Квартиру эту, с шикарным видом на исторический центр, он, кстати, снял на три месяца. Мол, что-то ёкнуло. Я ему поёкаю сейчас…

– И что ты здесь, блядь, видами любуешься?! – бросаю хозяину, стоящему на кухне лицом к окну со сцепленными за спиной руками.

Моим вторжением он, естественно, не удивлён:

– А что я должен делать? Это законно арендованная квартира и…

– Заткнись! Допизделся уже. Так. Вечер запоздалых выводов окончен. Бластер на стол! Решишь съебать из города, молчу уж о планете – хуй что выйдет!

Разворачивается чуть более резко, чем ему свойственно двигаться, но смотрит на меня спокойно – явно вести себя так в подобном положении его научили не на факультете иностранных языков. И даже слегка ухмыляется, выложив оружие. И правда есть над чем поиронизировать: сколько уже раз я добровольно возвращал его.

Слишком громко тикают механические часы – откуда-то повыше холодильника. Вроде интерьер здесь под советский стиль.

– Какую информацию ты отправил на Мирабилис? – пристёгиваю кобуру с бластером Тома к себе.

– Никакой, ради безопасности я должен привезти отчёт лично. И мне не понравились результаты прошлого визита… Намеревался приехать ещё раз в любом случае…

Значит, всё-таки отчёт…

– И что в нём?

– Психологический… м… портрет землянина.

– И что у нас за портрет? – оттесняю его к свободной стене.

– Довольно отсталая раса в плане… сознания, – выкобенивается, делая шаг назад, но складывая руки на груди.

Молча хватаю его куда пришлось и пробую если не лишить равновесия, то хотя бы как-то сдвинуть с места.

– Напоминаю, я вдвое сильнее. Ты пользуешься своим положением… – даже не думает высвобождать конечности.

– Вздумал играть в благородство? Избавь меня от этой хуеты! Что ещё? Стратегическая информация? Ты потому закорешился со мной и Тихорецким?

– Ваня, ты же знаешь, что в наш век такое было бы попросту глупо. Как в том вашем детском шпионском романе, о котором Рита рассказывала…. К тому же Алекс информацией не обладает, а ты – не делишься. Ты профессионал.

– Приятно слышать! А ты – ублюдок ёбаный! – бодаюсь в него что есть мочи – выходит тухло.

Но с разворота – вминаю в стену. Он поддаётся. Трещит пластик.

– А вот сейчас, – впивается в плечо, – я уже перестану играть в благородство!

Зверски больно.

Оскалившись, вырываюсь. Заряжаю локтем. И сразу – кулаком под дых. Вздрогнув, бледнеет, хватает меня за затылок и валит массой. Пол – жёсткий и скользкий – ошарашивает по лопаткам. Ногами не двинуть – блокирует обе одним коленом. Мажу в ухо – ловит запястья. Дёргаюсь – держит крепко.

Сдавшись, рвано вдыхаю.

– Понятно? – подытоживает Том.

– Отвечай! – нажимаю хрипло. – Чем твоя разведка грозит нам?

– Надо полагать, вас признают неинтересными для налаживания контакта, – отодвигает меня, смахивает волосы с лица и как ни в чём не бывало направляется к холодильнику заказывать апельсиновый сок.

– И что сделают? – сев, шевелю плечами, проверяя состояние тела.

– Ничего! Не будут налаживать контакт! Делиться научными достижениями. Их у нас немало, превосходящих ваши.

– Пф… индюки с приёбом!

– Согласен, но от меня в сущности ничего не зависит.

– Что будет, если я не дам тебе отправить отчёт?

– Не притворяйся дураком. Во-первых, без отчёта они точно не станут выходить с вами на связь. Во-вторых, они пришлют кого-то другого, и вы не отличите его от тулисианца, а закрыть доступ всем тулисианцам – означает устроить сумятицу на полгалактики.

Том вручает мне стакан сока и садится на пол рядом, прислоняясь к не пострадавшей от удара части стены.

– Ваша планета инфицирована расой двадцать шесть. Что это такое?

– Трудно объяснить. У нас есть их представители. Или представитель. Или… влияние без носителя. Они воздействуют на жителей планеты. При этом мы можем изолировать источник и можем определить, что кто-то уже подвергся влиянию… и… с некоторыми ограничениями… освободить из-под него наших сородичей.

– Том! – отставив сок на пол и отчаянно застонав, закрываю лицо ладонями, уткнувшись локтями себе в колени. – Ну как я-то могу поверить, что ты не инфицирован… или как называется эта хуеверть… В чём хотя бы суть влияния? Что им нужно? Почему у нас как ошпаренные все от одного слова делаются? И… ты спас жизнь Сашке…

– Я ничем не рисковал, в отличие от вас с Ритой.

– Хватит врать.

– Я не инфицирован. А у вас просто слишком всего боятся… Земляне, ничего не поделаешь… Ты… что предпримешь теперь?

– Не знаю… – мысль словами не говорится: и догнавшая благодарность, и проблеск недоверия, и потеря ориентиров – какое ещё «влияние без носителя», в самом деле?

Не глядя протягиваю ему руку.