– Ваня! Сколько раз Том тебе заливал?

– Не знаю! Несколько сотен раз… Как и ты, за всю жизнь. Какая нахуй разница?!

Алекс так понуро оседает на ступеньку рядом, будто если бы у него сейчас на голове была шляпа, он бы её снял в знак уважения к моим безвременно почившим мозгам.

– Саша, прекрати, я не наивный болван… Это своего рода стратегия. Пока он не нанёс мне ни одного удара, и я не собираюсь проигрывать сам себе. У вранья полно теоретически возможных причин. Но доверие можно выдать только наперёд…

– Окей. Тем разумным существам, которых ты мочил с Ёжика, то же самое бы сказал?

– С ними я не был знаком.

– Думаешь, со своей мирабилианской звездой ты знаком?!

– Я знаком с Томом. И если он окажется не тем Томом, с которым я знаком, это будет хотя бы не на моей совести. То же самое могу сказать и о тебе.

– И готов заплатить парой населённых планет за свою великую идею?

– Да. Готов. С тобой и с Риткой ничего не случится, я уж прослежу. А на планеты мне как-то положить…

Лестница приходит в движение, изящно отправляя нас на второй ярус. Я даже не успеваю никак отреагировать. Куда он нажал опять?

Лунный свет здесь упивается сам собой на двадцати квадратах бесполезной площади. Покидая ступеньку, дотрагиваюсь до фактурной стены – по-прежнему шероховатая. Терпеть не могу такое покрытие, но постоянно забываю с ним разобраться.

– Здесь всё ещё можно танцплощадку устраивать… – из той точки, где я нахожусь, кажется, что Алекс нарочно элегантно врисовывает силуэт между соседними рёбрами жёсткости оконной конструкции и стоит так, отбрасывая кинематографическую тень.

Провожу по стене уже обеими ладонями до полного отвращения, когда слышу:

– Окей. Я не прав.

– Тихорецкий, поверь мне, сегодня не время для язвительных сентенций.

– Я серьёзно.

Поворачиваемся друг к другу мы одновременно. Я с досадой отталкиваюсь от стены и сжимаю кулаки, избавляясь от оскомины её осязаемости.

– Ты просто воюешь за свою убеждённость.

– Ну… разумеется.

– Это ведь… тяжело, – определяет он с какой-то новой, уже неагрессивной интонацией, выразительным жестом заставляя материализоваться из ниши стулья, которыми, кажется, я последний раз пользовался лет десять назад…

– Да, Саш, просто пиздец как тяжело, – для наглядности надломленно выгружаюсь в сидячее положение. – Особенно когда ты ни хера ни в чём не убеждён… Но в этом мире как-то, блин, больше нечем заняться. И здесь уж ты меня понимаешь! Иначе бы не строил перевёрнутые башни под протестующие вопли народа.

– Рите придётся сказать. Она промолчала потому, что не уверена, долечился ли я… Ей нужен Том.

– Или она в него влюбилась…

– А как же тип из клиники травматологии?

– Тип хм… второго типа… Ещё дней десять максимум.

Алекс вопросительно поводит плечом. Объясняю:

– Она выбирает либо завуалированных абьюзеров с псевдохаризмой, либо чуваков с причёсками как у партийных деятелей из СССР… Первых мы вытряхиваем, вторые надоедают ей максимум за три недели.

– Том не из второй группы, заметь…

– Не исключаю, что есть и третья… Не щёлкал бы ты клювом двадцать пять лет, оглядывалась бы она на тебя…

Он только хмыкает, покачиваясь в кресле.

– Саш, ты идиот, да?.. На кого ещё?!

– Это относится к категории явлений, теряющих очарование при попытках их озвучить. Ты меня услышал?

– Ещё как, блин, как всегда, ёлки… – бормочу себе под нос, выясняя, не вызывает ли у меня отторжения на ощупь ещё и обивка стула…

– Рванёшь на Мирабилис – легенды мне не нужны.

– И зачем меня, по-твоему, туда понесёт?

– Вселенную ремонтировать…

– Ремонтировать, Алекс, это на самом деле не мой профиль! Мой профиль – ликвидировать.

– Ну… соберёшься ликвидировать Вселенную – сообщение мне отправь.

Только Тихорецкий умеет сохранять серьёзное выражение лица, выдав такую фразу после прокатившегося по эмоциональному бездорожью диалога. Я вот, как выясняется, совсем не умею…

***

«Надо поговорить».

«Ещё неделя, чтобы наверняка судить о здоровье твоего друга», – Том, конечно, не спит.

«Я не об этом».

«Неделя – и можем лететь».

«И почему, по-твоему, я собираюсь куда-то лететь?» – ожидаю ответа, по смыслу похожего на слова Алекса, и зря.

«А что ты станешь делать? Ждать морковкина заговенья?»

«И меня так просто туда пустят?»

«Там никто и не подумает обращать на тебя внимание. Я лечу домой, и я решаю».

Офигеть планетка.

Офигеть планетка.

Терминал космопорта похож, скорее, на торговый центр. Никаких заметных мер безопасности, никаких снующих повсюду людей в униформе – только места для отдыха, кафе и несколько мирабилианцев, следящих за системой регистрации прилетающих.

Отпросился на работе ещё на две недели, прикрываясь нанесённым болезнью друга ударом по нервной системе. Не сомневаюсь, они думают, я заперся дома, подзаряжаясь от внутреннего аккумулятора. А я вместо этого ещё больше нарастил темпы выхода из зоны комфорта. Можно сказать, вышел за пределы понимания дискомфорта вообще…

Нас встречает необычайно красивая девушка в оливковом костюме и с такими же фиолетовыми, как у Тома, глазами. Этих самых глаз она именно с него и не сводит – и не обращает на меня никакого внимания, хотя говорит, скорее всего, обо мне – мол, что за инопланетная обезьяна имеет счастье оказаться рядом с таким блистательным джентльменом… Очень не хочется знать такое наверняка, поэтому переводчик даже не включаю. После одной из реплик Тома девушка заходится звонким переливчатым смехом и разрешающе жестикулирует – а мы наконец выходим из терминала. И тут же – сквозь огромный распахнутый люк – попадаем в… пневматический поезд!

– Ого! У нас на Земле когда-то хотели построить такой же… Но как-то всё…

Сиденья очень удобные, только слегка не по росту – непривычно: на Земле все стандартные предметы как будто сделаны прямо с расчётом на мои габариты. Я могу без корректировки надеть тестовый образец скафандра, а когда занимаю место пилота в любом летательном аппарате, он не перемещает штурвал, не изгибает спинку кресла и не шуршит, подгоняя страховочный ремень, – тут же объявляет о готовности к старту. Гончар всегда по этому поводу вворачивает, что я образцовый боец…

Кресла местной пневмокапсулы тоже способны адаптироваться – слегка помедлив и, должно быть, классифицировав меня как подростка. Озираюсь: в салоне, кроме нас, ещё шестеро мирабилианцев, рассредоточенных по вагону, – аншлага не наблюдается, – и никто из них даже не поворачивается в мою сторону, хотя инопланетяне, очевидно, бывают здесь редко. Местная мода хоть и явно держится на высокотехнологичных материалах, но тяготеет к какому-то смешанному ретро, во всяком случае в земном понимании. Один из мужчин облачён в подобие костюма-тройки, а его спутница – в юбку такую в мелкие складочки… как они называются, я никогда не знал.