– Это Элен. Ты чего такая испуганная?

Дебора покачала головой, прогоняя дремоту.

– Не испуганная, просто решила немного отдохнуть и неожиданно заснула. Проснулась от звонка.

Элен засмеялась.

– А-а! Не желаешь во время грандиозного представления заклевать носом?

– Вроде того. – Дебора посвятила Элен в сердечные дела Герберта, иначе та не поняла бы, что от нее требуется. Роль пришлась ей по вкусу, и Дебора порадовалась, что сразу обратилась именно к родственнице.

– Я звоню, чтобы сказать: с делами уже управилась, на торжество приеду без опоздания.

У Деборы отлегло от сердца. По ее замыслу было лучше, чтобы Элен окружила Герберта вниманием еще до приезда Фионы.

– Замечательно. Ждем.

Положив трубку, она сладко потянулась, строго-настрого запретила себе грустить, во всяком случае до конца вечеринки, и отправилась в ванную принять теплый душ. К категории тех женщин, для которых самое важное на празднике – затмить красотой подруг и соперниц, Дебора никогда не относилась. Но загорелась вдруг желанием выглядеть сегодня как можно более привлекательной.

Нет-нет, отнюдь не для того, чтобы переключить Герберта с Фионы на себя. Она устраивала празднество, дабы навек соединить их сердца, и искренне надеялась, что преуспеет в этом. Но подсознательно, той самой частью души, куда настойчиво прятала любовь к давнему другу, она хотела, чтобы он хоть на миг восхитился ею, на сотую долю секунды представил бы, как все бы сложилось, если бы он воспылал чувствами именно к ней, соседке и подруге.

Она стояла под струями теплой воды дольше обычного, потом втерла в распаренную кожу ароматный крем, надела кружевное белье, которое купила вчера вместе с нарядом. Для чего ей понадобились эти восхитительный лифчик и трусики, она сама не понимала. Их-то уж точно было не суждено увидеть сегодня ни единому мужчине, тем более любимому.

Она повернулась к большому овальному зеркалу и оценивающе на себя взглянула. Роскошное белье на ее стройной фигурке смотрелось исключительно. С губ слетел вздох, но, вспомнив об обещании больше не грустить, она поспешно надела топ и юбку и занялась макияжем.

По прошествии сорока минут все было готово. В прическе красовалась шпилька с блестящим камнем, на губах переливалась красная помада, на груди сиял стильный кулон из белого золота, на запястье – браслет. Обув туфли на высоких каблуках, Дебора в последний раз взглянула на себя в зеркало. То, что надо! Никакой вычурности, но элегантно, весьма просто, но по-праздничному изысканно.

Отметив, что глаза блестят особенно ярко, она улыбнулась себе и смело вышла из комнаты.

До приезда гостей оставалось полчаса. Следовало удостовериться, что нанятые официанты и повар на месте, что все готово, проверить, как выглядит Герберт и, если потребуется, помочь ему. Первым делом Дебора прошла на кухню и переговорила с поваром, потом посмотрела, как украшена гостиная и сад. В Гербертову спальню отправилась в последнюю очередь, уже свыкшись с нарядным костюмом и необходимостью расхаживать на каблуках.

– Можно? – спросила она, стукнув в дверь.

– Конечно, даже нужно, – ворчливо ответил Герберт. – Помоги-ка мне с прической, а то… – Повернув голову и увидев вошедшую Дебору, он на миг остолбенел и резко замолчал.

Она, заметив его реакцию, слегка покраснела и рассмеялась.

– Что с тобой?

– Ты… Никогда не видел тебя в вечернем наряде, – пробормотал Герберт, опомнившись.

– Да ты что! – воскликнула Дебора, качая головой. – Вспомни хотя бы тот день, когда я праздновала двадцатилетие. У меня было красное платье, гораздо более праздничное, чем этот костюм. И такая вот прическа. – Она подняла над головой руки.

Герберт, напрягая память, сильно нахмурился. И медленно покрутил головой, всем видом выражая, что он сожалеет о своей былой невнимательности.

– Не помню…

– Ты назвал меня тогда тюльпаном и отпустил какую-то шутку насчет украшений в волосах, – с улыбкой произнесла Дебора.

Герберт виновато на нее посмотрел.

– И больше ничего не сказал?

– Ничего, – просто ответила Дебора.

– Вот болван, – сокрушенно пробормотал Герберт.

– Почему же? Я ничуть не обиделась. И, признаться честно, на комплименты с твоей стороны нисколько не рассчитывала и сегодня.

Герберт хмуро кивнул.

– Правильно делала. – Он вдруг вскинул голову и обвел подругу изучающим взглядом. – Ты… просто красавица.

У Деборы перехватило дыхание. Настолько неожиданно и почти неуместно перед приездом Фионы прозвучали слова Герберта. Слова, о которых она страстно мечтала долгие годы, которые так много раз слышала от него в невообразимых фантазиях. Сердце забилось взволнованно и часто, щеки против воли покраснели.

Как же поздно ты решил меня порадовать, подумала она. Впрочем, лучше поздно, чем никогда. По большому счету, ничего особенного ты и не сказал. Красавица. Что в этом особенного? Так можно назвать даже сестру или мать. Либо подругу детства.

Дабы скрасить неловкость минуты, она опять засмеялась.

– Спасибо. Ну… что у тебя не ладится с прической?

Герберт изогнул бровь, не сразу сообразив, о какой прическе речь. Потом нехотя кивнул, повернулся к зеркалу, провел по густым волосам пальцами и махнул рукой.

– Вообще-то, не так уж это важно.

– Как это «не так уж важно»? – возможно, излишне эмоционально спросила Дебора. – Сегодня решается твоя жизнь, а ты говоришь «не важно».

Герберт усмехнулся.

– Какие глупости!

– Глупости? – Дебора приковала к нему изумленно-возмущенный взгляд. – Может, ты еще скажешь, что Фионы вообще на вечеринке не будет?

– Будет, будет, – с видом человека, смертельно уставшего от жизни, пробормотал Герберт. – Во всяком случае, она пообещала.

– Вот и прекрасно. – Дебора взглянула на его голову. – Надо было отправить тебя в салон. Теперь поздно.

Герберт фыркнул.

– Не смеши меня. – Он еще раз посмотрел на себя в зеркало. – Сойдет и так.

Дебора всплеснула руками, взяла с тумбочки расческу и, приподнявшись на цыпочки, сама занялась его волосами. Только не придавай этому особого значения, гипнотизировала она себя мысленно. Не сосредотачивай внимания на том, как от него пахнет, на его тепле, не зацикливайся на всех этих странностях. Он нервничает из-за Фионы, боится, что она не приедет, что ей тут не понравится, что Элен переусердствует – оттого и сам не свой. Ну разве в нормальном состоянии его заинтересовал бы мой внешний вид? Никогда!

Поправив и закрепив отдельные пряди волос Герберта воском, она отошла на несколько шагов, посмотрела на плоды своих трудов. И осталась вполне довольна.