Опрометью кинулась вниз. Бежала так быстро, что закололо в правом боку. Едва не свалилась с лестницы. В темноте чердака не было видно ничего, кроме груды битых кирпичей. И снова дыра. Теперь уже в потолке. Снова бегу вниз. Не сомневаюсь – тот, кого я только что видела, не мог пострадать сильно. Останавливаюсь на третьем этаже. Ужас холодит лицо. Снова дыра. Подбираюсь к ней поближе. С опаской заглядываю вниз. Сквозная дыра, как пропасть, до первого этажа. Возможно, до подвала. А там вода. Трубы. Там мерзко – я сама видела.

Проверяя каждый этаж – вдруг он смог извернуться и зацепиться за балку, – неслась до самого низа. Ощущая себя как на спуске в преисподнюю. И что? Его там не было. У меня с собой был фонарик. Я ненавижу затопленные помещения, но полезла в эту затхлую вонючую воду. Я чуть ли не плескалась в этой поганой подвальной воде. Чуть не упала в обморок при виде пластмассовой безголовой куклы. Онемев от ярости, пнула очень мокрую крысу. Кроме нее, никого там не было!

Полчаса приходила в себя. Мысли в кучку собирала. Когда дышать стало легче – снова поднялась на крышу. Почему-то теперь дом скрипел и издавал много звуков. Даже сверчок проснулся.

Край неба засветлел розовато и радостно, загоняя темному по углам.

На соседней крыше – четкий силуэт сидящего как статуя человека с длинными волосами.

– Вот урод! – не подумав, закричала я ему.

И что вы думаете – он даже не пошевелился, зараза. Вот, соображаю, пока я снова спущусь, пока попаду на чердак, времени прорва пройдет. И не факт, что этот гад, пока я до соседнего дома добираюсь, не удерет.

Разозлившись от собственных мыслей и от абсурдности ситуации, я преспокойно уселась как ни в чем не бывало. Закурила. Сижу такая умная, дымлю себе и искоса на соседа поглядываю. В какой-то миг показалось – вот встанет он на самый край, взмахнет руками и ка-ак полетит. Не то вверх, не то вниз, но полетит.

И снова я его проморгала. Обернулась – а его нет. Совсем нет. Так обидно стало. Ну не могла я его проглядеть! За секунду никто не успеет уйти. Хотя что я несу? Он-то успел? Или – не успел?

Вопросов было много, ответа – ни одного.

Пришлось плюнуть и не мучиться. Все равное мне ни фига не понять в этом деле.

Потом выяснилось – его многие видели. Правда, он никуда не проваливался. Просто сидел себе на крыше. То в одном районе, то в другом. Ни разу ни с кем не разговаривал. И исчезал, если к нему приближались. Я все говорю – «он», но, если честно, не уверена. И те, кто его видел, тоже расходятся во мнениях. Мальчишкам кажется, что это девчонка была, а девушкам – наоборот.

Совет

Если у вас дома завелось привидение, сначала проверьте – вдруг это ваш родственник по ночам ворует еду из холодильника.

Если привидение реально – не гоните его. Будьте дальновидными. Плохого оно не сделает, а когда придет ваш черед стать духом – будет с кем перемолвиться словом.

Мать Арсения в жизнь сына не вмешивалась, изредка приглашая его домой отпраздновать очередной праздник. Арсений с явной неохотой подчинялся. У него давно пропал вкус к обжираловкам, а спиртное ему в принципе не нравилось.

Высиживал положенное время за столом. Отвечал на одинаковые вопросы материных друзей, которым было почему-то интересно, куда он собрался поступать и как дела у него на личном фронте. Оба вопроса его раздражали неимоверно. Личная жизнь не ладилась, а универ он пока не выбрал. По-честному, он просто не мог понять, в чем смысл высшего образования. Вот подруги матери дипломы не получили, и что? Обычные спекулянтки. На которых работают менее удачливые обладатели дипломов.

– Учись! Иначе в армию загребут, – назидательным голосом советовали гости.

– Не заберут. У нас все схвачено, – спесиво парировала мать, забывая, что военный билет был экспроприирован не ею, а бабкой.

– Ох, умеете вы жить, – восторгались приятельницы.

– А то, – с мрачным юмором вклинивался Арсений. – Она уже пару дипломов мне купила. Вы думаете, я с вами сижу? Ни фига подобного! Я сейчас учусь одновременно в двух универах.

Гости теряли дар речи, завистливо вздыхали, а мать, понимая абсурдность вранья Арсения, деликатно молчала. Скромно изображая немыслимую крутизну.

– Это еще не всё! Один универ в Лондоне находится… – вдохновенно продолжал Арсений.

У матери заметно вытягивалось лицо. Отчего она становилась похожа на самку овцебыка. У которой изо рта выпал лист капусты.

Для убедительности Арсений внезапно начинал вещать по-английски. Нес откровенную чушь, типа «жил-был у бабушки серенький козлик». Гости пытались вникнуть, некоторые даже отвечали парой дебильных фраз с корявым школьным произношением. Кто-то обязательно вопил, стремясь перекричать всех, волшебные слова:

– Май нейм из Вася, – хотя его звали иначе.

– Я всегда боялся людей без бровей, – вопил в ответ по-английски Арсений, приветливо помахивая руками.

Вежливо, но настойчиво мать уводила расшалившегося отпрыска вон из гостиной. Отец придерживал его за плечо и изъяснялся по-японски на уровне «колбаса-то-хирова-то». Отчего мать начинала смотреть на него как на андерграундное быдло.

– Ну, ты, сын, даешь! – улыбаясь до ушей, удивлялся отец. – Я, конечно, понимаю, что похвастаться охота, но врать зачем?

Арсений не знал, как ему ответить. Ему казалось, что абсурдность его выступления была очевидна. И что отцу захочется при всех разоблачить голимое вранье. От матери он давно перестал ждать адекватной реакции. Она как-то раз даже перед лохотронщиками своими деньгами похвасталась. И влетела на семь штук баксов. Думая, что побьет их ставку. Прикол был в том, что боролась она тогда за дешевый китайский утюг. И первый час игры в лотерею казалась себе крутой бизнесвумшей. Но про этот случай она вспоминать не любила. А если Арсений намекал ей про утюг, то готова была разорвать сына зубами.

Гости продолжали обсуждать одаренного сына и его талантливую пронырливую мать.

– В следующий раз давай их вместе разыграем, а? Ты фотки лепить умеешь? – заинтересованно спросил отец.

– Немного, – удивился Арсений.

– Ты мне налепи фоток про охоту. Типа как я завалил пару слонов и носорогов. Пожестче. Чтоб кровищи было по колено.

– И рядом ты с тесаком.

– Точно! Типа слоняра матерый, больше «КамАЗа», да? Как линкор. Лопухи – как парашюты, глаз – во, – отец показал нехилый кулак. – Я такой иду себе, никого не трогаю, а он на меня буром пошел, а я не растерялся. А он, сука, прямо на меня. Ногами все топчет. Ружье в хлам, но я увернулся и ножом скотину по горлу.

– Слона вроде жалко, – промямлил потрясенный Арсений.

– А че его жалеть-то? Он тупой. У него мозг с грецкий орех? – с надеждой на положительный ответ спросил отец.