После взрыва в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года, в очередной раз продемонстрировавшего потенциальные возможности и намерения террористов, Лорис-Меликов пошел на беспрецедентный шаг; 15 февраля он выступил в «Правительственном вестнике» с обращением «К жителям столицы», в котором обещал «приложить все старание и умение к тому, чтобы, с одной стороны, не допускать ни малейшего послабления и не останавливаться ни перед какими строгими мерами для наказания преступных действий, позорящих наше общество, а с другой стороны — успокоить и оградить законные интересы его здравомыслящей части» и просил «здравомыслящие силы общества» оказать правительству помощь в противодействии терроризму.

Основную массу террористов составляли молодые люди в возрасте до двадцати восьми лет, выходцы из всех слоев и сословий общества — от дворян и разночинцев до крестьян, рабочих и детей священнослужителей. Привлекали в их ряды также подростков и женщин. Интересно, что, согласно статистике, и в XIX, и в XX веках за рубежом представительницы слабого пола составляли до трети участников террористических организаций.

Члены «Народной воли» были знакомы как с методами деятельности полиции, так и с правилами конспирации с целью сбить агентов со следа. Имелись у них и свои тактические приемы, которые они черпали из различных источников, включая и официально опубликованный в «Правительственном вестнике» и получивший таким образом известность нечаевский «Катехизис революционера», о котором мы уже упоминали ранее. (Сам автор познакомил с ним лишь нескольких человек.)

Профессиональных революционеров-террористов отличали фанатизм, доходящий до самопожертвования (отказ от ухода с места покушения), а также готовность давать развернутые показания на судебных процессах в целях пропаганды своих идей: они рассчитывали таким образом вовлечь в борьбу новых участников. Эти характерные особенности деятельности «Народной воли» были затем взяты на вооружение ее последователями.

Средства совершения терактов постепенно модернизировались: от кинжалов и револьверов до метательных снарядов и мин (включая электроприводные). Мало того, уже в 1907 году Боевой организацией эсеров рассматривалась возможность использования в террористических акциях аэропланов, а также маломерных быстроходных морских судов и торпед.

Выступая в сентябре 1911 года в Государственной думе, А. И. Гучков, один из лидеров Конституционно-демократической партии (кадетов), подчеркивал: «Поколение, к которому я принадлежу, родилось под выстрелы Каракозова; в семидесятых — восьмидесятых годах кровавая и грязная волна террора прокатилась по России… Какую тризну отпраздновал террор над нашей бедной родиной в дни ее несчастья и позора! Это у нас у всех в памяти. Террор тогда затормозил и тормозит с тех пор поступательный ход реформы. Террор дал оружие в руки реакционерам. Террор своим кровавым туманом окутал зарю русской свободы».

Члены «Народной воли» также первыми предприняли попытки создания заграничных «представительств» своей организации, баз и даже «групп поддержки» — впоследствии, уже в XX веке, многие террористы переняли их опыт.

Однако и после окончательного разгрома «Народной воли» в 1884 году радикализация общественных настроений, нередко приводившая к формированию террористических намерений и групп единомышленников, продолжалась.

Так, в 1886 году члены кружка последователей «Народной воли» в Харькове предполагали, наряду с агитационной и пропагандистской работой, вести также и деятельность «террористическую и разрушительную». Они уже включают в свою программу также и «слепой» то есть безадресный, «рассеянный» терроризм, обращенный на случайных лиц. Члены группы установили связи с единомышленниками в Одессе, Екатеринославе, Москве и Петербурге.

В феврале 1887 года принятая санкт-петербургской Террористической фракцией «Народной воли» программа провозгласила строгую централизацию террористической деятельности нецелесообразной. Члены фракции полагали, что «организация террора должна быть более гибкой, она должна быть подсказана всей окружающей обстановкой, условиями жизни».

Возникшая в Москве в 1887 году Социально-революционная партия, одна из непосредственных предшественниц Партии социалистов-революционеров, взяла эту тактическую установку на вооружение. Проект ее программы был разослан в Петербург, Орел, Курск, Харьков, Киев и Одессу, но встретил возражения из-за своего ярко выраженного террористического характера.

В январе 1888 года в Цюрихе увидел свет первый номер издававшегося народниками журнала «Самоуправление» с «Программой социалистов-революционеров», в которой провозглашалось, что «не отдельный террористический факт, но ряд таких фактов… заставит монархизм… положить оружие». До февраля 1889 года вышло еще три номера журнала, после чего его издание прекратилось.

Следующей в отечественной истории разветвленной террористической организацией стала Боевая организация Партии социалистов-революционеров. Однако, как и ранее, во времена народовольческого террора, ее возникновению предшествовал длительный инкубационный период пропаганды террора как метода борьбы.

Новый подъем террористической (точнее — теоретико-подготовительной) активности, последовавший после разгрома Террористической фракции «Народной воли» в марте 1887 года, Спиридович связывал с всколыхнувшими общество беспорядками в деревнях. Беспорядки эти были обусловлены двумя факторами: голодом, охватившим в 1891–1892 годах двадцать российских губерний, и эпидемией холеры. Как раз в это время, писал полицейский аналитик, и возник ряд «террористических кружков», правда, так и не успевших перейти к реальной террористической деятельности (большинство было ликвидировано полицией в течение 3–8 месяцев). Однако некоторые из них успели установить связи с единомышленниками-эмигрантами в Европе (Швейцария, Франция, Великобритания), а также с созданными ими в США и Англии Обществами друзей свободы в России и Фондом вольной русской прессы, получали издававшуюся за рубежом литературу, в которой открыто пропагандировался терроризм.

Группы русских террористов возникли в Париже (1890) и Берне (1894). Правда, их деятельность широко освещалась Заграничной агентурой Департамента полиции, и вскоре они были ликвидированы ею при помощи местной полиции вследствие провокации, организованной Рачковским.

В 1901 году так называемый Северный союз Партии социалистов-революционеров выпустил листовку, посвященную двадцатилетию убийства Александра II, что можно считать началом нового этапа систематической пропаганды террора. В конце мая того же года эсеровская газета «Революционная Россия» писала относительно убийства министра просвещения Боголепова: «Не теоретизировать теперь время, а действовать. Борьбу, начавшуюся стихийно, ведущуюся эпизодически, надо сделать сознательной и планомерной. В этом неотложная задача. Для ее осуществления должна быть проявлена вся мощь ума, весь запас чувств, вся энергия воли».

В связи с этим в докладе директора Департамента полиции от 20 июля 1902 года высказывалось весьма обоснованное предположение о том, что вскоре Россию может захлестнуть новая волна терроризма.

Прежде чем продолжить рассказ о борьбе Департамента полиции с деятельностью террористических организаций в России, следует подчеркнуть, что апология и пропаганда террора получали глубоко аргументированную отповедь со стороны его идейных противников, в том числе… социал-демократов — большевиков.