litbaza книги онлайнДетективыИсчезнувшее свидетельство - Борис Михайлович Сударушкин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 178
Перейти на страницу:
же тогда этот человек? Какую роль играет он в событиях, начало которым было положено в тот день, когда я получил анонимное письмо?

Глава вторая. Загадки монастырских описей

Отправляясь в субботу к Пташникову, я боялся, что Окладин опять вернется к разговору об акварели, переданной мною в музей, и тогда мне уже не удастся уйти от объяснений, как она оказалась у меня. Но на мое счастье историк этой темы больше не касался – то ли посчитал ее незначительной, то ли догадался, что я не хочу вдаваться в подробности, и проявил свойственную ему тактичность.

Однако я прекрасно понимал: рано или поздно мне все равно придется объясниться с краеведом и историком, – если даже промолчит Окладин, об акварели может узнать Пташников, который часто посещал музей и был хорошо знаком с Лидией Сергеевной. Поэтому я решил про себя, что если такой разговор начнется, то не стану больше выкручиваться и расскажу историю с анонимным письмом, ничего не скрывая. В конце концов его автор не настаивал на условии держать ее в тайне, а лишь просил меня при возможности не сразу рассказывать о своем письме. Это условие я выполнил, а дальнейший ход событий от меня уже не зависел…

Мы сидели в уютном домике краеведа, на столе поблескивал боковинами теплый самовар, а вдоль стен тянулись ряды книг – главная и единственная ценность этой квартиры.

Пташников выложил перед нами несколько редких изданий. Казалось, сдержанный Окладин намерен весь вечер восхищаться уникальной библиотекой, а краевед будет извлекать из нее все новые и новые ценности.

Я понял, что это может продолжаться бесконечно, и постарался направить разговор к теме, ради обсуждения которой мы собрались.

– В такой богатой библиотеке, наверное, нет только «Слова о полку Игореве», – пошутил я, имея в виде еще один древний список этого произведения.

Реакция краеведа была самая неожиданная:

– Почему нет? Есть и «Слово». – И Пташников, почти не глядя, достал с полки книгу в картонном переплете, обтянутом по корешку кожей, осторожно положил книгу на стол.

Окладин неуверенно взял ее в руки, я придвинулся к нему и разглядел на корешке потускневшее заглавие – «Героическая песнь», внизу была изображена замысловатая виньетка.

– Первое издание «Слова о полку Игореве»?! – раскрыв книгу, изумленно проговорил Окладин. – Удивительно! Ведь после Московского пожара 1812 года их осталось совсем немного, что-то около семидесяти.

– Да, а этот экземпляр один из самых любопытных, – довольный произведенным эффектом сказал Пташников.

– Но откуда у вас эта книга?! – не мог успокоиться Окладин. – Вы раньше никогда не говорили о ней. Почему?

– Потому что раньше у меня ее просто не было, она появилась в моей библиотеке только вчера.

– И где же вы нашли такую ценность? – продолжал допытываться Окладин.

– А я не искал, мне ее домой принесли.

– Кто принес?

– Юная и красивая девушка. К сожалению, я даже имени ее не успел спросить, испарилась, как фея.

– Как у этой прекрасной феи оказалась такая редкая книга? Почему она принесла ее именно вам?

– Хотите верьте, хотите нет, но я и сам ничего не знаю. – Пташников для убедительности приложил руку к груди. – Примерно в полдень раздался звонок, открываю дверь и вижу девушку с белой сумкой через плечо. Спрашивает меня: «Здесь живет Иван Алексеевич Пташников?» Удостоверившись, что это я собственной персоной, вынимает из сумки сверток, протягивает его мне и говорит: «Меня попросили передать вам. До свидания». И тут же ушла. Возвращаюсь в комнату, разворачиваю сверток – и вижу эту книгу. Представляете мое изумление?

Чуть было не побежал за этой прекрасной незнакомкой в домашних тапочках, да вовремя спохватился, что при ее молодости и в моих летах это была бы погоня, обреченная на неудачу.

– А письмо? Какое-нибудь письмо было?

– Абсолютно ничего: ни письма, ни записки, ни обратного адреса! Но зато в самой книге есть такие удивительные пометки, – вы представить себе не можете. Сейчас я принесу печенье к чаю и покажу их, – с этими словами Пташников ушел на кухню.

Сразу, как только он сообщил о неожиданном подарке, я понял, кто эта девушка и кто был предыдущим владельцем книги. Таким образом Старик продолжал в точности выполнять данные в письме обещания: за участие в расследовании Пташников, как и я в свое время, уже получил «гонорар» в виде уникальной, редкой книги.

Поэтому я не задал краеведу ни одного вопроса – мне и так все было ясно. Однако мое молчание вызвало подозрения Окладина: он бросил на меня несколько выразительных взглядов, а когда Пташников вышел из комнаты, не удержался и спросил:

– Вы ничего не хотите сказать по поводу этой загадочной истории, которую нам поведал Иван Алексеевич?

Мне стоило большого труда ответить на его вопрос как можно бесстрастней:

– Я очень рад за Ивана Алексеевича, что он стал владельцем такой ценной книги.

– И больше ничего не добавите?

– Конечно, эта история с подарком от неизвестного человека выглядит загадочно, но, думаю, со временем все разъяснится.

– Что ж, если вы так считаете, то, наверное, так оно и будет.

По выражению лица Окладина мне стало понятно: он о чем-то догадывается, но выпытывать, как я причастен к истории с подарком, не намерен. В настоящий момент такая позиция вполне меня устраивала.

Вернулся Пташников, и мы втроем склонились над книгой. На внутренней стороне переплета стояла подпись владельца – «св. В. Корсунский». Кроме самого «Слова о полку Игореве» в сборнике находилось несколько изданий начала XIX века: карта, изображающая часть древней России до нашествия татар из «Исторического исследования о местонахождении древнего Российского Тмутараканского княжества А.И. Мусина-Пушкина», «Исторические разговоры о древностях Великого Новагорода», статья, напечатанная на латыни, и три «Слова», произнесенные по случаю избрания и присяги судей в Ярославской губернии.

Жалко и чуждо выглядели эти «слова», претендующие на шедевры русской словесности, рядом со «Словом о полку Игореве».

– В девятнадцатом веке Корсунские были известны в Ярославле как потомственные священники. В местном архиве. сохранились проповеди Н. Корсунского, а сын этого известного проповедника был редактором «Ярославских епархиальных ведомостей» и преподавал в духовной семинарии греческий язык – в той самой семинарии, где до этого был ректором Иоиль Быковский. Самое интересное в сборнике – около пятидесяти помет и записей на полях «Слова о полку Игореве». – Краевед взял книгу, перелистал несколько страниц. – Большинство помет касается колебаний в мусин-пушкинском издании некоторых букв, причем сделаны они опытной рукой, профессионально. А есть замечания прямо-таки удивительные.

– Вы можете привести конкретные примеры? – недоверчиво спросил Окладин.

– Пожалуйста. Вот на тринадцатой странице «Слова о полку Игореве»

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 178
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?