Я хватаю его за плечи.

– Ты не ударился головой. Мы здесь. Это правда.

– Ого, – произносит Джеб и отступает. – То есть ты действительно прыгнула в зеркало? А я бросился следом и застрял на дереве, и мне пришлось спускаться, чтобы догнать тебя. Нет. Невозможно.

– Я не хотела этого, – виновато говорю я. – Страна Чудес – мой кошмар, а не твой.

– Страна Чудес? То есть, это – кроличья нора? – спрашивает Джеб, указывая на туннель.

– Ну да. Элисон оставила кое-какие подсказки, спрятав их в папином кресле, под маргаритками. Вот почему я оторвала аппликации.

Одного взгляда на лицо Джеба достаточно, чтобы понять: он не верит.

Сделав глубокий вдох, я снимаю рюкзак и достаю путеводитель и мои сокровища. Заодно я хочу рассказать Джебу про бабочку и моего темного знакомца, но почему-то не могу – как будто в горле застрял камень.

– Я еще как следует не разобралась, но думаю, эти вещи направляют меня, – добавляю я. – Похоже, книга Льюиса Кэрролла – не вполне выдумка. Это реальный рассказ о приключениях моей прапрапрабабушки, хотя и с некоторыми расхождениями. Ну, например, в книге ничего не говорится о солнечных часах, прикрывающих нору.

Мы оба смотрим на пятнышко света высоко наверху.

Джеб пошатывается, как будто от дурноты. Но ему удается совладать с собой, и он снова устремляет взгляд на меня.

– А твой папа знает про эти находки?

– Нет. А то бы он еще раньше записал Элисон на шоковую терапию.

– Шоковую терапию? Зачем? Я думал, она ушибла голову, когда попала в аварию. Повредила мозг.

– Я соврала. Никакой аварии не было. Элисон много лет бредила Страной Чудес. И теперь я могу доказать, что она нормальная. Что ей не мерещилось.

Сомнение омрачает лицо Джеба.

– Сначала нужно выбраться отсюда. А это вряд ли будет легко.

Он прав. Никакой двери нет. Как будто мы – джинны, сидящие в бутылке. Единственный способ вылезти – превратиться в дым и улететь.

– Нужно позвать на помощь.

Джеб достает из кармана мобильник.

Нажимает несколько кнопок и хмурится.

– Связи нет? – спрашиваю я.

Он сует телефон в мой рюкзак и с решительным выражением лица принимается перебирать содержимое.

– А что еще у тебя тут есть?

Над ухом жужжит пчела, и я отмахиваюсь от нее. Она, наверное, прилетела сверху.

– Бутылка с водой… пара энергетических батончиков… всякое школьное барахло.

Я присаживаюсь рядом и тоже лезу в рюкзак, чтобы помешать Джебу открыть копилку. Отодвинув в сторону «Алису в Стране Чудес», я достаю белые перчатки, которые нашла в кресле, снимаю свои, без пальцев, и надеваю эти. В точности мой размер. Над левым ухом я прикрепляю заколку. Память смутно подсказывает, что я играла этими вещами в компании моего друга-подземца.

И теперь не могу противостоять влечению.

Джеб достает из рюкзака папин швейцарский нож и рассматривает его, подняв брови.

Подмигнув, я говорю:

– Позаимствовала у одного бойскаута.

Джеб сует нож в карман брюк.

– Да ладно. Я сто раз дрался с местными пацанами в седьмом классе и забирал трофеи с поля боя. У бойскаутов не бывает таких клевых ножей.

Я немного расслабляюсь, увидев его улыбку. Не знаю, верит ли Джеб мне или по-прежнему считает, что ему мерещится, но, по крайней мере, он старается не терять чувства юмора.

Джеб застегивает рюкзак. Звук металлической молнии эхом отдается в комнате. Пчела снова начинает летать вокруг моей головы. И я понимаю, что больше ничего не слышу. Никакого белого шума. Ни шепота, ни бормотания. Ни единого слова.

Впервые за шесть лет – тишина.

Я закрываю глаза и отдаюсь ей, мягкой и обволакивающей.

Тишина. Прекрасно.

Почувствовав прилив вдохновения, я встаю, чтобы исследовать новый мир.

– Не отходи далеко, спортсменка, – просит Джеб и берет мой фонарик, который лежит на круглом столе в середине комнаты.

Не время об этом думать – после того как я затащила Джеба сюда, – но вы не поверите, как приятно слышать собственное прозвище.

Я подхожу к фиолетовой стене, увешанной перевернутыми подсвечниками. Круглый пол выложен черно-белой плиткой. Под каждой свечой скопилась куча благоуханного кремового воска высотой с муравейник. Каким образом свечи продолжают гореть – загадка. Хотя воск тает, они как будто не уменьшаются.

– Глазам своим не верю, – говорит Джеб.

Он разглядывает темно-коричневую бутылочку. К длинному узкому горлышку, точно ценник, привязан ярлычок.

– «Выпей меня», – читает он вслух.

Я немедленно подбегаю к нему.

– Осторожно!

– От этой штуки можно уменьшиться, да? – уточняет Джеб. – Если по книжке. А там, под столом, кажется, пирожное в стеклянной коробочке.

Пока я засовываю бутылку в рюкзак, Джеб приседает.

– Ну да, пирожок на атласной подушечке. На нем изюминками выложено «Съешь меня».

– Да. Пирожок, который снова сделает тебя большим.

Джеб снимает с рукава бандану и завертывает в нее коробочку с маленьким пирожком.

– Я так понимаю, он тебе тоже нужен в качестве доказательства?

Я киваю. Но мы вовсе не собираем доказательства. Что-то подсказывает мне, что всё это понадобится потом, когда я отправлю Джеба домой и продолжу поиски в одиночку.

Я снова принимаюсь рассматривать стены, ища выход. Через правильные промежутки на них висят красные бархатные занавески с золотыми шнурами, обмотанными вокруг выступающих резных украшений. Занавески достаточно длинные, чтобы скрыть дверной проем. Я отдергиваю одну из них, надеясь увидеть красивую старинную дверь с замком, к которому подойдет мой ключ. Но за занавеской нет ничего, кроме стены. Я заглядываю за другую – результат тот же.

– Посмотри сюда, – говорит Джеб и стаскивает покрывало с какой-то деревянной штуковины, прислоненной к противоположной стене. Веревки, блоки, гигантский циферблат… все вместе – странная спиралевидная конструкция. Табличка гласит: «Ловушка для бормоглота». Я вспоминаю стихи о бармаглоте из книги Кэрролла. Неправильно написанное слово – еще одно несоответствие истории, которую, как мне казалось, я знала наизусть.

Спереди эта штука сплошь разрисована яркими картинками, изображающими обитателей Страны Чудес. Она стоит на длинной платформе, которая соединена с несколькими шкивами.

– Похоже на машину Руба Голдберга, – говорит Джеб, наклоняя голову набок.

– На что?

– Руб Голдберг – художник и изобретатель. Он придумывал разные штуковины, которые выполняли простые действия каким-нибудь замысловатым образом. Вот это, например, мышеловка.