– Офигеть, он точно миллионер, говорю тебе, – горячо зашептал Валера, когда Дуглас отвлекся на очередной разговор.

– Какая тебе разница, – сердито одернула его Нина.

– Ну, как какая? Может, помрет скоро и наследство оставит? Детишки-то его все равно тю-тю, – осклабился сын, а Нина неожиданно разозлилась.

– Мы не за наследством сюда приехали, – отрезала она, – ты вообще не о том думаешь. Не надо ни на кого рассчитывать, ты должен думать своей головой, – сердилась женщина.

– Да-да-да, – привычно протянул Валера, уставший от материнских нравоучений.

– Вон там магазин, – махнул Дуглас рукой в направлении небольшого деревянного домика, стоявшего возле въезда рядом с воротами, а затем повернулся к Нине: – Ты можешь возвращаться в дом и немного прибрать там, а Валерия я посажу на лошадь.

– На лошадь? – немедленно впала в панику Нина, выслушав перевод. – Но он же не умеет кататься!

– Научится, – подмигнул Дуглас и широко улыбнулся, – это ферма, детка, он должен уметь ездить на лошади!

* * *

В конце дня, который показался ей бесконечным, Нина заварила чай, нашедшийся на одной из дальних полок, и буквально рухнула на скамью. Ноги подкосились. Никогда в жизни она так не выкладывалась на ниве домашнего хозяйства. Секрет идеальной чистоты ее маленькой квартирки был прост – что бы она ни делала, она немедленно убирала за собой. Сварила кашу – тут же вымыла кастрюлю и протерла плиту. Просыпала на пол сахар – собрала, замела и вымыла пол. Окна она мыла каждый день, и ввиду их идеальной чистоты это никогда не занимало много времени. То же самое касалось и плитки, сантехники и всех поверхностей. На уборку она тратила гораздо меньше времени, чем те, кто принимался за нее раз в неделю.

Дом Дугласа оказался чистым лишь на первый взгляд, но стоило ей более пристально на него посмотреть, как тут же полезли огрехи – грязные углы, жирная посуда, пыль на шкафах. Нина взялась за дело с присущей ей скрупулезностью и перфекционизмом, а спустя несколько часов почувствовала, что умирает. Она впервые в жизни поняла значение слова «неподъемный». К тому же мысли о Валере и о том, что он может пострадать в результате слишком активного погружения в новую жизнь, не давали ей спокойно заниматься любимым делом. То и дело она подходила к окну и пыталась рассмотреть на бесконечном горизонте две мужские фигуры, но все было без толку.

Она позвонила Светке и отчиталась о первом дне. Та была рада слышать подругу, добравшуюся на другой конец земли живой и относительно здоровой. Выслушав подробный отчет, она, как и Валера, тоже высказала предположение, что, возможно, Нине повезло и ее муж действительно оказался миллионером, который долго не протянет, – с присущим ей черным юмором добавила она. Все тревоги подруги по поводу обучения езде на лошадях она попыталась развеять веским аргументом – или езда на лошади, или шприц в подворотне.

После болтовни со Светкой стало легче, и Нина даже приготовила обед – сварила суп, пожарила котлеты, взбила пюре и сварила компот из обнаруженных в безразмерной кладовой Дугласа сухофруктов.

За день ей удалось отдраить кухню, свою спальню и комнату, которую Дуглас отвел Валере. Ей хотелось навести порядок и в спальне Дугласа, но после некоторого размышления она решила не трогать ее. Все-таки они еще не настолько близко знакомы, и как он отнесется к вторжению на личную территорию, она не знала.

Домыв гостевой туалет, она заварила чай и рухнула без сил. Сейчас немного отдышится и, возможно, помоет лестницу. Она плохо разбиралась в местных марках чистящих средств, надо будет спросить у Дугласа, есть ли что-нибудь с хлоркой.

Но едва она сделала несколько глотков чая, как входная дверь хлопнула и раздались мужские голоса. Нина сорвалась с места, выскользнула в широкий коридор и ахнула при виде сына – новенькая футболка, которую она купила Валере перед отъездом, была разорвана, а джинсы перемазаны в грязи. На руке сына красовалась огромная кровавая ссадина, а на лбу уже наливался синяк.

– Что случилось? Ты что, упал с лошади? – всплеснула руками Нина, бросаясь к сыну и ощупывая ссадину. – Это нужно немедленно промыть и дезинфицировать!

Валера открыл было рот, чтобы ответить матери, но, поймав красноречивый взгляд Дугласа, лишь пробурчал:

– Ничего страшного, ма, заживет!

– Как это ничего страшного, надо же обработать раны, так можно и столбняк заработать! Ты ничего себе не сломал? А вдруг трещина? – захлопотала Нина и обратилась к Дугласу: – Где у тебя аптечка?

– Что? – буркнул тот в ответ.

– Валера, переведи! – попросила Нина, но сын демонстративно прошел мимо нее.

– Не буду, все в порядке.

Нина перевела непонимающий взгляд с одного на другого и решительным шагом направилась к своей сумочке, в которой лежал небольшой словарик. Найдя необходимое слово, она сунула его под нос Дугласу и попыталась вспомнить международные слова:

– Медикаменты, госпиталь, хелп, – с отчаяние повторила она, пытаясь достучаться до Дугласа. Как же сложно все-таки, не зная языка! Ей срочно надо начинать учить английский.

– Ничего страшного, – махнул рукой Дуглас и уселся на лавку. – Я голоден.

– Голоден он, – пояснил Валера. – А со мной, говорит, ничего страшного, не суетись.

– Вы что, поссорились? – Нина непонимающе уставилась на Валеру, тот ничего не ответил и демонстративно уставился в окно.

Взгляды Дугласа на воспитание детей сильно отличались от тех, что проповедовала мать. Она пыталась привить сыну вежливость, уважение к другим людям и к себе самому, поэтому Валера не промолчал, когда Дуглас обозвал его косоруким дебилом и идиотом за то, что тот не сразу смог сесть в седло и удержаться на лошади. Разгорелась ссора, старик психанул и прекратил обучение. Чему Валера был рад.

– Я хочу есть, – снова настойчиво повторил Дуглас, и Нине удалось вычленить слово «голоден».

– Сейчас-сейчас, – засуетилась она и начала накрывать на стол. Поставила глубокие тарелки, которые тоже отыскала в кладовке, и налила суп Дугласу.

– Что это? – Тот непонимающе уставился в тарелку.

– Вот морду скривил, – вдруг фыркнул Валера, и Нина бросила на него убийственный взгляд.

– Что ты сказал? – Дуглас принялся буравить парня взглядом.

– Это суп, – процедил тот, и хозяин дома отодвинул от себя тарелку.

– Я не ем суп.

– Он такое не ест, – ухмыльнувшись, перевел Валерий растерянной матери.

– А что он ест на первое? – не поняла та.

– Я вообще не ем супы, – нетерпеливо пояснил Дуглас.

– Ну хорошо, дорогой, – растерянно кивнула Нина и пододвинула тарелку сыну: – Ты хотя бы поешь.

Тот молча принялся за еду, а Нина поставила перед женихом пюре с котлетами. На этот раз она поняла, когда Дуглас снова спросил, «что это», но ответить не смогла. А тот добавил еще какую-то фразу.