Саманта отчетливо понимала, что видит внутренним зрением, — она всегда сознавала такие моменты, но только сейчас все было иначе. Как она ни старалась, она не могла повернуться и охватить взглядом комнату, в которой находилась Линдси Грэм. Саманта видела только ее — Линдси сидела в кресле со связанными руками и капюшоном на голове в пятне яркого света. Но вокруг нее была тьма. Саманта слышала его голос, голос Линдси, слышала звон капель, падающих из крана, жужжание люминесцентной лампы. Она знала, о чем думает Линдси.

Новым для Саманты было ощущение тревоги.

Саманте было очень холодно. Ощущение было настолько явственным и сильным, что она мысленно удивилась, как это Линдси и ее похититель не слышат, как стучат ее зубы.

— Если ты собираешься меня убить, почему бы тебе не сделать это сейчас? — хладнокровно спросила Линдси.

— Потому что я еще не получил выкуп. Твой разлюбезный шериф может потребовать доказательства того, что ты еще жива.

Саманта знала, что подумала Линдси, она вспомнила, что преступника не интересуют деньги, но ничего не сказала. Саманта мысленно поблагодарила ее за выдержку.

— Зачем ты убил других? Зачем собираешься убить меня? Выкуп тебе заплатят. Опознать тебя я не смогу.

— Я знаю.

— Тогда зачем? Тебе нравится убивать?

— Ах, Линдси, Линдси, ничегошеньки ты не поняла! Ведь я не убиваю.

У Саманты перехватило дыхание. Поначалу она подумала даже, что ослышалась. Она вздрогнула, и видение исчезло. Она увидела перед собой руль автомобиля Линдси и раскрытую дверь.

— Что за черт! — хрипло пробормотала она.

— Все нормально, — послышался голос Лукаса. — Постарайся хотя бы минуту не двигаться.

Не обращая внимания на его совет, Саманта повернулась к нему, начала вставать и потеряла сознание. Очнувшись, она почувствовала, что сидит на асфальте, а Лукас, сидя рядом с ней на корточках, поддерживает ее.

— Как я вышла из машины? — спросила она удивленно.

— Никак. Это я тебя оттуда вытащил.

— Долго я там находилась?

— Сорок две минуты.

— Что?! — спросила она, все еще дрожа от холода. — Не может быть.

— Как видишь, может.

Она посмотрела на свои руки, затем на его. Мысли ее были рассеянны. Она чувствовала, что еще не пришла в себя после видения.

— Зачем ты меня держишь?

Он выпустил одну ее руку. С удивлением заметив пересекающую ладонь рваную белую полосу, она уставилась на нее.

— А это еще что такое?

— Первая стадия обморожения, — ответил он и начал потирать ее ладони.

— Что?! — снова спросила она. — Обморожение наступает при минус пятнадцати.

— Там, — Меткалф кивнул на салон, — почти минус двадцать.

Саманта резко повернулась и увидела шерифа и Джейлин. Шериф стоял, сложив руки на груди, недоверчиво и вместе с тем скептически разглядывая Саманту. Джейлин выглядела, как всегда, спокойной.

— Привет, — сказала ей Саманта и перевела взгляд на Меткалфа. — Почти двадцать, говоришь?

Тот молча кивнул.

— Откуда у меня следы обморожения?

— А ты что, ничего не помнишь? — насмешливо произнес он.

— Я замерзла, но не настолько…

— Ты держалась за руль, — пояснил Лукас.

Саманта тихо чертыхнулась и попыталась с его помощью подняться, но не смогла — ноги не держали ее. Единственное, что ей удалось, — это усесться поудобнее, так, чтобы видеть всех троих — Лукаса, продолжавшего сидеть на корточках рядом с ней, шерифа и Джейлин.

Она согнула и разогнула пальцы. Ладони, там, где проходили белые полосы, одеревенели.

— Сунь ладони под мышки, — проговорил Лукас. — Только так ты их отогреешь.

Саманте очень хотелось подняться, но она понимала, что делать это пока рано — сама она не устоит, и Лукасу придется поддерживать ее, поэтому она осталась сидеть. По его совету она сунула ладони под мышки и вскоре почувствовала, как они начинают согреваться.

— Ничего не понимаю. — Она мотнула головой. — Там было довольно тепло. Линдси, во всяком случае, не замерзла. Почему же мне так холодно?

— Линдси? — переспросил Меткалф, шагнул к Саманте, но заставил себя остановиться.

Прекрасно сознавая, что он очень хочет услышать о Линдси, но вряд ли ей поверит, Саманта неохотно проговорила:

— С ней все в порядке. Она сидит в кресле, связанная, с каким-то то ли капюшоном, то ли мешком на голове. Разговаривает с ним, пытается найти его слабое место.

— Очень похоже на нее, — машинально заметил Меткалф.

— Ты видела или слышала что-нибудь существенное? — спросила Джейлин.

— Вряд ли. В комнате было темно, освещалось только кресло, в котором сидит Линдси. Его я не видела, а голос… он звучал как-то приглушенно. Не думаю, что я узнала бы его, даже если бы он со мной сейчас заговорил.

— Место ты могла бы узнать? — Лукас напряженно посмотрел на нее.

— Скорее всего нет. Я слышала, как капают капли из крана, как жужжит люминесцентная лампа. Я чувствовала себя так, словно нахожусь в подземелье.

— В подземелье? — переспросил Лукас.

— Да. У меня было именно такое ощущение.

— Окон в комнате не видела?

— Нет. Свет падал только сверху и только на кресло, в котором сидит Линдси.

— Что еще?

— Она спросила его, почему он убивает своих жертв, ведь его никто не сможет опознать. Он начал отвечать ей, сказал, что он их не убивает… Последние его слова я не расслышала. Вдруг все исчезло, и я очнулась. Наверное, в этот момент ты стал вытягивать меня из машины.

— Ты вся побелела и тряслась, как в лихорадке, — сказал Лукас. — Я еле оторвал тебя от руля. Мне показалось, что с тобой происходит что-то странное. Такого обычно с экстрасенсами не случается.

— Обычно? — фыркнул Меткалф. — А как они обычно галлюцинируют?

Не обращая внимания на шерифа, Саманта сказала Лукасу:

— Ты прав. Я видела только Линдси. Пыталась оглядеть комнату, но не могла пошевелиться. Подобного раньше со мной никогда не случалось.

Лукас кивнул, ничего не ответив, поднялся. Затем помог встать Саманте.

— Нам необходимо узнать, где он ее держит. Если ты не увидела и не услышала ничего ценного…

— Постой, — перебила его Саманта, — он сказал Линдси, что с Голденом его ничто не связывает, поэтому он чувствует себя здесь в полной безопасности. Но ведь он должен где-то жить. Ведь Кэллогана он держал где-то. Где-то сейчас держит Линдси. По-моему, мы должны искать два места — где он живет и где удерживает своих заложников.