ночью не сидится? А вот почему. Если ты жук и живешь возле муравейника, то шансов не попасть под муравьёв нет. Кто такие гопники? Сколько их? Не знаю, но пока что они потеряли две дюжины бойцов и не поморщились. Их может быть сто или двести. Даже пятьсот. Две тысячи. Допустим. Проблемы заключаются в том, что такой толпе нужны ресурсы. Еда, вода, одежда, топливо и так далее. И они возьмут их там, где увидят, в привычной своей манере. Словно муравейник будут искать вокруг, постепенно увеличивая радиус поиска и собирательства. А есть ли у них лидер? Если есть, он станет систематизировать поиски, делать записи, обнаруживать «очаги» выживших. И что он станет делать? Налаживать дипломатию, торговать, общаться или захватывать. Всё как в примитивном мире. Криминальные элементы ни с кем торговать не станут. Какова вероятность того, что они вступят в контакт с нашими заводчанами? Ну, может для начала и вступят, но осознав наличие ресурсов — захотят забрать. К ужасу, нашего положения, нас не отделяет река или ущелье или ещё какая-то естественная преграда. Город условно плоский. Им до нас километра полтора. Ничтожно мало. Нам просто повезло что есть другие объекты для мародёрства. Завод окраина, центр должен быть «побогаче».

Спускаюсь. Бреду. Здания кирпичные, низкорослые, мрачные, стоят плотно. В глубине квартала одинокий объект. Карта опознает его как ДК «Космос». Кинотеатр, драмкружок, буфет, кафе, спортивные секции, самодеятельность. Подсвечен огнями. В первое время не мог понять, что не так? Ах да, электричества же нет. Однако упрямый факт наличия искусственного света наводит на мысль, что у них мощные генераторы. Может и своя котельная.

Вокруг ДК парк, почти не занесенный снегом, половина деревьев хаотично срублена, бессистемно стоит множество машин. Грузовики, внедорожники, городская коммунальная техника, несколько бензовозов щеголяет оранжевыми боками. Вот и разгадка про генераторы. Притащили, когда ещё снег не навалил. Мда. На боковом крыльце курили и «тёрли за жизнь» две нестойкие фигуры. Долетали обрывки фраз. Вслушался — ничего интересного.

Внезапно заскрипела дверь, их отодвинул здоровенный жлоб, проигнорировал возмущения и вытащил за цепь какого-то невзрачного доходягу с канистрами. Как пса. Деловито и уверенно, вёл к одному из бензовозов. Достаточно близко ко мне. Внезапная шальная идея посетила меня, и я устремился к «цели» раньше его.

Добежал. Присел, укрывшись за корпусом бензовоза. Идут. Пленник что-то хнычет. Ладно. Огляделся, вроде больше никого. Время почти пять часов.

Дошли, здоровяк пнул пленника ногой. Тот принялся что-то отвинчивать, шуметь и шуршать. Если он наберёт канистру, её можно забрать. Изготовить фитиль из одежды жлоба, пропитать, сделать дорожку, поджечь и вспыхнет сам бензовоз. Может, машины займутся. Заманчиво, но чересчур громко, что не соответствовало моей идее разведки.

Я был за задней стенкой бензовоза, пленник со здоровяком — сбоку. Причем последний расслабленно курил, нарушая технику безопасности. Стоял ко мне полубоком. Три шага до него. Так. Враги ли мне гопники? Вспомнил гаснущий взгляд Аяза. Враги.

Перехватил топор, приготовился и выскочил из своей засады. Замахнулся, рубанул в грудь.

Чёртов рабовладелец протяжно жалостливо взвыл. Ударил ещё раз, в лицо. Вроде готов.

— Что там, Ганс?

Понял, что это к свеженькому трупу обращаются два утырка с крыльца.

— Работай, дохлый! — пробасил я погромче, пытаясь имитировать покойного Ганса. Громыхнул цепью. — Всё путём, непонятки утрясаю.

И нацелил пистолет в лицо пленника.

— Меня зовут омоновец Чебурашка, будем дружить? — прошипел я ему.

Он испуганно и активно закивал.

Вынул цепь из рук Ганса, полез ему в карманы. Кастет, непочатая бутылка Кизлярского коньяка, какой-то ключ, на шее золотая цепочка. Ключ к наручнику пленника не подошёл. Жестом велел бежать. Не знаю когда курильщики захотят проверить своего приятеля. Проклятье, пленник одет слишком небрежно для ночного променада. Сдернул с убитого дубленку и рукавицы. Побежал следом.

Мой подопечный бегал плохо. А выглядел ещё хуже. Стоптанные туфли, какая-то нелепая куртка, пропитанная нефтепродуктами. В переулке накинул на него трофейную одежду и потянул налево, в сторону Монтажников.

Несмотря на ситуацию, я не утерял способность трезво мыслить. Пять утра — воровское время. Думаю, все спят. Но мы оставляем следы и за пленником погонятся. Внутри района натоптано сильно, но оставлять следы в сторону Завода (пусть их и продолжает заносить) в мои планы не входило. Нет. Двигаем в направлении Одеона, оттуда или к ЖК Парковый или ещё куда.

Пробиваю дорогу, пленник за мной. Берегу дыхание, поглядываю через плечо. Выскакиваем на простор улицы, озираюсь как зверь. Никого. Светает. Бежим в сторону Одеона, огибаем, сбавляем темп, проходим мимо какого-то забора, бредём, бредём. Пролазим в огромную дыру. Перед нами какая-то четырехэтажная «сталинка». Вроде далеко ушли. Снег уверенно метёт.

Входим в подъезд (большинство подъездных дверей в городе занесены, но по неизвестной мне причине снег ложился неравномерно, иногда земля было вполне себе голой, наверное, зависело от «розы ветров»), постепенно поднимаемся по этажам. Выбираю квартиры на третьем, которая должна смотреть в сторону Старого района и потенциального преследования. Массивная деревянная дверь. Мельком смотрю на подопечного. Вроде живой и плохого не замышляет. Достаю монтировку. Дверь подается неохотно, уже подумываю выбрать другую. Замерзшее дерево возмущенно трещит. Подается. Фух. Заходим.

Огромные окна сталинки, просторной, трехкомнатной, с шикарной (для девяностых) обстановкой. Окна утеплены какими-то подушками, одеялами, пятнистыми матрасами. Бегло осмотрел обстановку, констатировал что жильцы квартиры отсутствуют, либо мертвы, но трупов в квартире нет. Забаррикадировал дверь, повалив и сдвинув позолоченный шкаф. Пошарил на кухне. Есть какая-то крупа, соль и сахар. Никаких консервов, холодильник пуст. Есть несколько упаковок восточного развесного чая, просроченная упаковка сухого молока, молотый кофе. По привычке кинул их в рюкзак.

— Как вы себя чувствуете, болезный?

— Я Марк Сергеевич.

— И тем не менее?

— Кушать хочется.

— Сварим вам кашки. Полезно, да и нет ничего другого.

— Газ же выключен.

— Ну, есть пара секретов выживания в условиях ледникового периода.

Мне кажется, что с этими испытаниями я стал физически сильнее.

Квартира имела камин. Натуральный, пафосный, украшенный глянцевыми плиточками в цветочек (мещанство), подключенный к дымоходу, действующий. Обнаружить его было легко — в последние дни им кто-то пользовался, топил, не оставляя черных следов на потолке. Значит, дымоход работает, если стужа продолжается, есть шанс что дым не увидят. Вероятно, хозяева сидели тут, грелись, потом свинтили в более удачное место для спасения своей задницы, выгребли холодильник, почти все запасы и самое ценное.

Для растопки я голыми руками сломал стул, потом в несколько пинков расчленил дубовый деревянный столик. Бумаги для растопки не было, но и простыни отлично горят.

Чиркнул зажигалкой, растопил, поставил с краю огня чайник со снегом. Вообще камин сомнительный инструмент для прогрева помещения. Всё тепло улетает «в трубу». Это в большей степени понты. Зато, костёр в квартире — тяга к любованию открытым огнём.

Теперь кастрюля, заполненная в несколько приемов снегом с балкона. Живя (несколько дней) в ледниковом периоде я знал, что полное ведро утрамбованного плотного снега, это где-то четверть ведра воды, а то и меньше. Чтобы заполнить ёмкость, нужно досыпать снег. Вода будет с примесями, с песком, возможно и с упомянутой Августом серой.

Проверил окна. Все заперты, но можно в случае нападения выскочить через балкон и прыгать в сугробы.

Отыскал стеклянные фужеры со стилизованным изображением потёртого Ельцина и неизвестных мне политиков его эпохи. Налил кизлярского коньяка себе и пленнику.

— Ну, Марк Аврелий, «за нашу победу», как говорили в каком-то старом кино.

— Фильм «Подвиг Разведчика».

— Как скажете. Давайте ещё по одной. Грейтесь. И рассказывайте, вы же разведчик, какие разведданные добыли.

Коньяк, тепло, кофе, сломанные монтировкой о дверный косяк китайские наручники, потоптанная на полу ненавистная пленнику цепь, аромат каши — сделали своё дело. Марк Сергеевич рассказывал много, сумбурно, перемежая с демонстрацией своих побоев, обрывков полученных оскорблений, личных переживаний и всхлипываний.

Гопники называли себя «Армия свободы», «Воины снегов» или «Вольный народ». По сути, они представляли собой десятки разношерстных «полевых» отрядов, каждый под командованием своего пахана-командира,