Ослепительная энергия огня, распаленного магией Вероники, парализует меня.

Я иду по коридорам, огибаю развороченную мебель, стараюсь знакомым маршрутом двигаться к лестнице, ведущей на второй этаж. Дым сильно ухудшает видимость: налетаю на перевернутый стул и чуть не падаю ничком. Проще всего было бы заставить воздух убрать дым с моего пути, но на лужайке перед домом – десятки регуляров, внимательно следящих за мной снаружи через окна. Рисковать нельзя. Наконец я на лестнице. Опустившись на колени, ползу наверх вслед за дымом.

«Иди ко мне, поиграем!» – поет дух огня, лаская кожу. От страха мне аж поясницу покалывает.

– Бентон, где ты?!

Со второго этажа доносится кашель.

– Здесь кто-то есть? – Судя по слабому голосу, Бентон задыхается.

Энергия бурлит по венам: тянусь к духу огня, к самому его сердцу. «Хватит, отдохни!» – я пытаюсь успокоить пламя, которое взбирается на стены, пожирая полосатые обои, но оно сопротивляется.

Вдали звучит сирена, едва слышная среди рева огня. «Скоро привезут воду, – предупреждаю я огонь. Сейчас моя воля противостоит его голоду. – Позволишь себя обуздать?»

После этого пламя отступает, но затем бросается в контратаку: жжет сильнее, сопротивляется отчаяннее, ведет себя агрессивнее.

Бентон кашляет. Дышит он тяжело, с присвистом. Кажется, теперь он дальше от меня, отступает в тающее, не охваченное пожаром пространство.

– Ты можешь выбраться на лестницу? – Я буквально сбрасываю панику, стиснувшую грудь, и надеюсь, что Бентон меня слышит. – Пошли! В доме оставаться нельзя!

На миг воцаряется тишина, и я слышу его голос. Слабый и хриплый.

– Не могу. Огонь слишком сильный.

Черт, у нас времени в обрез!

Я вдыхаю бо́льшую часть оставшегося кислорода и позволяю магической силе клубиться в венах. Потянувшись к сердцу духа огня, стараюсь затушить его и раздавить, но пламя сопротивляется и погасить себя не дает. Алые языки лижут ноги, коже они не страшны, зато нижние края шорт начинают дымиться.

Сирены воют громче, но все же на помощь рассчитывать не стоит. А вдруг пожарные опоздают? Не успеют погасить пламя, а я, израсходовав кислород, потеряю сознание. Бентона, заблокированного в дальнем конце комнаты, постигнет та же участь, а то и пострашнее. Я снова втягиваю воздух и пытаюсь расслышать хрипы парня. Но их нет.

Бентон перестал дышать.

В панике я делаю последнюю отчаянную попытку взять под контроль дух огня и подчинить своей воле, но, встретив сопротивление, сдаюсь. Поэтому краду кислород и в комнате, и во всем гребаном доме.

Легкие наполняются, в голове проясняется, а огонь захлебывается и гаснет, оставляя пепел, обугленную древесину, крошащийся ковер, сыплющиеся обои. Едва потушив пламя, я выдыхаю, возвращая украденный воздух на место. Энергия так и гудит в венах. Кажется, я могу сделать что угодно. Быть кем угодно.

Мои мысли прерывает вой сирен за окном, и я чувствую не панический страх, а что-то серьезнее. Нужно выбираться отсюда, пока меня не увидели и не сообразили, в чем дело.

– Бентон! – Взбегаю по ступенькам, обыскиваю комнаты и нахожу парня в самой крайней. Бентон скрючился в углу, лицо потное. Он не дышит. – Пошли! – Тормошу его, но толку чуть.

Я оглядываюсь и, убедившись, что мы одни, накрываю рукой рот и нос Бентона, дабы наполнить ему легкие волшебным воздухом.

Бентон делает судорожный вдох и открывает глаза. Я быстро убираю руку от его лица.

– Ты как, ничего?

Парень оторопело смотрит на меня и кивает.

– Нужно выбираться отсюда. Пошли! – Помогаю ему подняться и веду к лестнице.

Мы спускаемся. Впереди что-то с грохотом валится, и я замираю. «Кровавая Ведьма?» Гоню эту мысль прочь. Ни одна уважающая себя Кровавая Ведьма не нападет на Стихийную с помощью огня. Так-то оно так, но страхи не исчезают. Проникший в дом наверняка видел, что пламя – раз! – и пропало. Значит, мне опять не повезло.

Не дав Бентону возразить, устраиваю парня на нижней ступеньке лестницы и несусь по разрушенному холлу. Непонятная тень проскальзывает на кухню. Хлопает дверь. Я должна выяснить, кто это был и что видел. Заставляю ноги работать быстрее, сворачиваю за угол и влетаю на кухню.

Никого.

С губ срываются ругательства. Если он или она вольется в толпу у дома, я никогда не узнаю, кто здесь был.

Когда хватаюсь за дверь, на меня падает чья-то тень. Большая и грозная. Готовая к атаке, я взываю к магической силе, но это как растягивать поврежденную мышцу. От боли я c присвистом вдыхаю воздух и замираю: тень хватает меня за плечо и волочет за собой.

– Там кто-нибудь еще есть?

Подняв голову, я вижу, что плечо мне стиснул пожарный, и выдыхаю с облегчением.

– Бентон. Он в доме. На нижней ступеньке лестницы, – выдавливаю я, параллельно мысленно ругая себя. Зачем я потушила огонь полностью? Что подумают пожарные?

Мой спутник передает расположение Бентона по рации, тащит меня наружу, а потом к переднему фасаду дома и усаживает в скорую.

– Оставайся здесь!

Со мной все в порядке, но успокоить пожарного я, конечно, не могу. Фельдшеры надевают мне кислородную маску, светят фонариком в глаза, измеряют давление, проверяют, нет ли ожогов на руках и ногах. Убедившись, что беспокоиться не о чем, накрывают мои плечи пледом и снимают маску.

– Мисс Уолш! – басит кто-то. – И почему я не удивлен?

Подняв голову, я вижу мужчину в элегантном сером костюме.

– Детектив Арчер? Что вы тут делаете?

Проигнорировав вопрос, детектив обращается к фельдшерам:

– Она в порядке?

Фельдшеры кивают, а тот, что повыше, отвечает:

– Вроде да, сэр.

– Отлично.

В машине что-то сверкает. Холодный металл смыкается вокруг одного запястья. Плотно защелкивается.

– Мисс Уолш, если вы не возражаете, прошу вас покинуть салон, – говорит детектив.

Он помогает мне выбраться наружу и заводит руки за спину: металл смыкается вокруг другого запястья.

И я наконец понимаю, что к чему.

На меня надели наручники.

Детектив Арчер кладет руку мне на плечо и уводит от скорой.

– Мисс Уолш, вы пойдете со мной.

– Что? – спрашиваю я. Сердце бешено стучит, мысли бегут наперегонки. – Зачем?

Детектив ведет меня дальше.

– Из-за поджога.

* * *

Детектив Арчер направляется к своей машине. Гости вечеринки взирают на меня с молчаливым осуждением. Мигалка выхватывает из темноты и потрясенные лица, и опустошенно-разъяренные. Нолан вместе с друзьями застыл у внедорожника. Заметив, что я в наручниках, он бросает на меня убийственный взгляд.