Скинув одежду, пленники развесили ее сушиться, сами же принялись носиться друг за другом, чтобы быстрее согреться.

— Эх, хоть бы огня оставили, шильники, — ругнулся Олег Иваныч… и вдруг застыл, глядя прямо перед собой. Стоявшие напротив Гришаня с Олексахой обернулись…

Из-за скалистого берега медленно выплывал белый парус. Вот показалось и само судно — небольшая одномачтовая шебека, изрядно потрепанная штормом. Она чересчур низко сидела в воде, эта шебека, то ли была полна рыбы, то ли воды. Скорее — второе… Да, именно так — кораблик уж слишком сильно зарывался носом в волны, да и вообще двигался как-то не очень уверенно, словно шкипер совсем не знал фарватер…

А может, и в самом деле не знал? Тогда… Тогда это не пираты. Скорее всего, рыбаки с южного побережья Ливонии, застигнутые внезапным штормом. Зря они сюда приплыли, разбойники вряд ли окажут им теплый прием.

Увидев людей, на шебеке быстро подняли еще один парус, и, ухватив боковой ветер, маленькое судно, повернув, ткнулось носом в низкий песчаный берег как раз напротив хижины. Спасшиеся от бури матросы что-то закричали по-немецки.

— Говорят, что они рыбаки, — перевел Гришаня. — У них пробоина в носу — налетели на скалистую отмель. Хотят залатать.

— Пусть латают, нам-то что, — внимательно разглядывая судно, пожал плечами Олег Иваныч. — Только, похоже, их уже заметили. — Он кивнул в сторону пирса, от которого уже отчаливали два пиратских когга. — Плохи ваши дела, ребята! Гриш, объясни им…

Узнав про пиратов, рыбаки лишь махнули руками — один черт, с эдакой дырой никуда не денешься, а взять с них нечего: даже рыбы — и той мало. Что же касается возможного плена и выкупа…

— Что касается вашего выкупа — сумму назначит наш предводитель, — снисходительно сообщили рыбакам с подошедшего когга. — А пока — пожалуйте к нам. Да не вздумайте шутить, наши бомбарды весьма метки!

По узким спущенным сходням рыбаки молча полезли на пиратский когг.

— Эй, а вам что, особое приглашение нужно, триста чертей вам в глотку? — увидев оставшихся на острове людей, возмущенно заорал разбойничий шкипер. Видимо, он был не в курсе насчет Олега Иваныча и его людей — то ли не успели еще сообщить, то ли и не собирались этого делать из соображений секретности.

Олег Иваныч раскрыл было рот ответить… но тут же захлопнул варежку, обернулся, подмигнул сотоварищам — рискнем, мол?

Те разом кивнули, обрадованные, бросились со всех ног на пиратское судно. Вот авантюристы! Даже немного пораскинуть мозгами не дали. Олег-то Иваныч еще б, может, не раз подумал, стоит ли снова в пасть к зверю соваться… А впрочем… впрочем, они и так уже у зверя в пасти. У ван Зельде. Так что хуже не будет, а попытка — не пытка, как не раз говаривал славный товарищ Сталин своему не менее славному наркому товарищу Берии. В крайнем случае, всегда можно и отпереться — на избыточный энтузиазм шкипера пиратского сослаться, тем более все так и было. Гриш, как кораблик-то называется? Не, не тот, пиратский… «Краса Сконе».

Согнанные пиратами в одну кучу, рыбаки расположились на носовой палубе когга. Веселиться особо не веселились, не с чего, но и угрюмыми их было назвать нельзя. Вели себя так, словно и не случилось ничего такого — с бурей, слава богу, справились, а что в плен пиратам попались, так то пустяки, дело привычное. На разбитую шебеку разбойники вряд ли польстятся, выкуп с рыбаков получить — тоже проблематично, так что придется чинить судно да расплачиваться потом уловом. Ну, не впервой…

Рыбацкий капитан уже до того обнаглел, что не стеснялся в открытую выпрашивать на когге необходимые для ремонта инструменты и материалы: доски, гвозди и прочее. Самое интересное — капитан «Красы Сконе», выслушав его, вполне благосклонно кивнул и дал указание боцману обеспечить рыбаков, насколько возможно. Видно, тут и впрямь была принята такая вот форма выкупа. В виде части улова. А какой же улов будет у рыбаков на дырявом судне?

Сам Хорн ван Зельде даже не соизволил глянуть на добычу. Выслушав капитана «Красы Сконе», согласно кивнул — пусть ремонтируются и ловят.

— А буде надумают скрыться, не расплатившись, — найдем и повесим, — закончил предводитель пиратов и, немного подумав, добавил, что хорошо бы оставить в заложники пару рыбаков да их шкипера.

— Будет исполнено, мой господин, — усмехнулся капитан. — Сегодня же эти балбесы начнут ремонт, а заложников я вам пришлю сразу.

Рыбаки отремонтировали свое суденышко довольно быстро. Уже с утра можно было выходить в море. А пока в хижине уютно горел очаг, варилась в котелке вкусная рыбная похлебка, заправленная ржаной мукою, в ней не хватало только конфискованного пиратами чеснока да лука, а так вполне… Олег Иваныч сглотнул набежавшую слюну и задумался. По всему получалось, что вполне возможно воспользоваться пиратской неразберихой и свалить вместе с рыбаками, а там уж… Одно удерживало Олега — Софья. Боярыня находилась здесь же, на острове, в доме ван Зельде. Предводитель пиратов при давешнем разговоре уверил Олега Иваныча, что не причинит боярыне зла и обеспечит ей все условия, какие и полагаются знатной пленнице. Обеспечит… Веры словам пирата не было никакой, пример тому — кровавая расправа с командой «Благословенной Марты». А ведь ван Зельде тогда уверял капитана Штюрмера, что отпустит его людей. Отпустил, блин! Даже юнгу не пожалел, сволочь!

Софья… Что с ней сейчас, и как отразится на ее положении возможный побег новгородцев? Может, осерчает ван Зельде да велит рубить боярыне голову с плеч? Вряд ли, конечно, но… кто его знает. Так что же — не бежать, даже если представилась возможность, сидеть ровно да спокойно ждать выкупа? А будет ли он, выкуп-то? За Софью — возможно, да, но за всех остальных — вряд ли владыка Феофил раскошелится, ой, вряд ли! И тогда уж точно головы покатятся, никому, кроме их владельцев, не нужные… Может, в целях ускорения выкупа, предложить ван Зельде отправить в Новгород Гришаню аль Олексаху? Нет, не пройдет — гонцы-то сразу отправлены. Уже, наверное, добрались до Господина Великого. Эх, Новгород, Новгород… Золоченые купола, сияющие кресты, сахарные стены храмов, Волхов, седой и величественный… Усадьба на Славенском конце, на углу Ильинской и Славной. Сторож Акинфий, завсегда угрюмый, но по-своему добрый; старый слуга Пафнутий, скособоченный от прежних ран; ехидный дедко Евфимий с оглоедами… Наверное, опять уже в шалаше ночуют, оглоеды-то. А Пафнутий баню топит, эх, туда бы сейчас, хоть на минутку…

Загрустил вдруг Олег Иваныч, дом родной вспомнив. Дом родной — да, пожалуй, именно так можно было назвать усадьбу игумена Вежищского монастыря Феофилакта, ныне — архиепископа Феофила. Ограда прочная, высокая — отстроились после пожара-то, Пафнутий с оглоедами новую баньку сложил да амбары, а терем — и не сгорел вовсе. Горница, поди, сейчас вся солнцем прогретая, доски — босиком ступай — теплые, чуть поскрипывают, крыльцо узорчатое, ступени широки, завалисты — ровно боярские. В горнице короба, да сундуки, да полки с записями. Береста, бумага, пергамент. Вместо компьютера грамотцы те. Богатство. Информация. Многие б в Новеграде жизнь отдали за богатство то. К примеру, хоть Ставр-боярин, сволочуга смазливая. Не он ли… Да впрочем, ну его к дьяволу, Ставра! Интересно, выложили ли дубовыми плашками двор на усадьбе, как собирались… Красиво должно получиться: богато, осанисто, степенно, как приличным людям и следует. Говорил как-то Феофил-владыко, что пожалует Олег Иванычу ту усадьбу, за службишку-то. Давно пора. Недаром Гришаня Феофилу эдакую мысль неоднократно нашептывал, покуда книжицу святую перебеливал, «Евангелие». Хорошо перебелил, постарался на совесть. Может, потому и не трогал Феофил отрока до поры до времени, хоть и давно уже можно было.